Основное назначение суда сведено к созданию условий для реализации сторонами их прав и законных интересов, а также к оценке представленных ими в судебном заседании позиций. Из них суд выбирает наиболее аргументированную и на основе ее правовой оценки выносит решение. При этом судья не должен принимать меры к выяснению действительных обстоятельств уголовного дела. Поэтому в таком процессе приоритетной является не объективная, а формально-юридическая истина, определяемая позицией стороны, победившей в споре, даже если она не соответствует действительности». Нам, по А.Бастрыкину, больше подходит иная модель: «романо-германская модель уголовно-процессуального доказывания, к которой традиционно тяготеет и российское уголовное судопроизводство, основывается на приоритете достоверного, объективно истинного знания о событии преступления при принятии итогового решения по делу».
По сути же, идея Бастрыкина сводится к следующему: в настоящее время суду отводится роль пассивного наблюдателя, он только выслушивает мнения сторон. После законодательного введения «поисков абсолютной истины» суд будет активно сам исследовать доказательства, не полагаясь на аргументированность сторон суда и не будучи «связанным их мнениями». Предлагается, чтобы суд уже сам принимал меры к «всестороннему, полному и объективному выяснению всех обстоятельств уголовного дела». Наконец, законопроект фактически дезавуирует презумпцию невиновности, о чем сказано прямо: «Закрепленная в статье 14 УПК РФ юридическая функция презумпции невиновности… (применялась бы) лишь в случае невозможности достижения по делу объективной истины». Но дело в том, что презумпция невиновности является базовым юридическим положением и закреплена не только в УПК, но и в ст. 49 Конституции России, тогда уж поправки пришлось бы вносить сначала в нее. Иначе говоря, речь идет о серьезном изменении в Конституции.
«Объективная истина», будучи сложным философским понятием, вряд ли приложима к судопроизводству, где сама интерпретация улик, доказательств, обстоятельств дела всегда носит в известной степени субъективный характер – независимо от того, предоставляют ли свои аргументы прокурор или адвокат, или же их активно рассматривает сам судья. И какие бы не были отличия разных систем судопроизводства, на состязательности сторон основаны обе системы. Судьям в любом случае предоставляется возможность оценить аргументы обеих сторон и качество предложенных доказательств. А судьи в США обладают очень большими правами и активно вмешиваются в процесс.
Вменение судье в обязанность найти истину в последней инстанции (то есть «объективную») дезавуирует роль и прокурора. Кроме того, проект предлагает «искать объективную истину» уже на ранних стадиях следствия и дознания, т.е. функции суда и следствия дублируются.
Законопроект вызвал резкую критику со стороны профессиональных юристов и экспертов. Так, по мнению федерального судьи в отставке Сергея Пашина, «если поправка будет принята, то это откат к социалистическому правосудию времен брежневской эпохи. Конечно, выгоднее всего эта поправка для Следственного комитета, так что это даже не столько политика, сколько защита ведомственных интересов. Качество следствия очень низкое, так почему бы не переложить ответственность на судью?". И С.Пашин добавляет: «Но когда именно судья отвечает за поиск истины, стороны могут не работать. Следователь может не собирать доказательства. Зачем? Все равно истину ищет судья, а если судье понадобится помощь следствия, он просто отправит дело на доследование. Теперь представьте, в какой ситуации оказывается подсудимый. Сторона защиты представила свои доказательства. После этого дело отправляют на доследование - свидетелей запугивают, заставляют менять показания. Кому уже нужны будут доказательства защиты?.. Некоторые формулировки из пояснительной записки сужают понятие презумпции невиновности до неразличимых пределов. Предполагается, что есть кто-то, кто может установить эти «исчерпывающие меры»? А если завтра появится новый свидетель, которого не привлекла ни одна из сторон? Или потерпевший откажется от своих показаний?». К тому же Сергей Пашин заметил, что ни в российском, ни в иностранном законодательствах термин «объективная истина» никогда не фигурировал.
Сергей Пашин отметил, что «согласно многочисленным решениям КС РФ этот тезис (о суде, восполняющем пробелы предварительного следствия) нарушает принцип состязательности в уголовном процессе, т.к. чтобы восполнить пробелы, суд должен будет направить дело на доследование, где Следственный комитет или дознаватели либо прекратят дело своей властью, либо будут бесконечно добывать доказательства».
Этот тезис развил налоговый советник юридической фирмы «Юст» Игорь Пастухов: такая норма изначально нежизнеспособна, так как ее принятие нарушит положение Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», запрещающее законодателю преодолевать нормы, признанные уже ранее неконституционными, путем принятия новых законов.
Предельно резко высказалась бывший судья Конституционного суда РФ Тамара Морщакова: «Новый законопроект Следственного комитета России – попытка оправдать массовые, бесчеловечные пытки, которые применяются в доказывании по уголовным делам». Она назвала проект «подлым», цель которого – во-первых, попытка компенсировать непрофессионализм следователей; во-вторых, избавить следователей от функции доказывания вины, переложить ее на суд; в-третьих, избавить следствие от какой-либо критики со стороны судебных органов, потому что отныне суд будет отвечать за результаты следствия наравне с ними.
Адвокат Юрий Костанов заметил, что рассматривать этот законопроект Следственного комитета России нужно в комплексе с другими инициативами ведомства, и напомнил, что в январе этого года со стороны СК уже прозвучали слова о том, что следователь должен быть исключен из стороны обвинения и превращен в самостоятельную сторону в процессе, и это якобы сделает его объективнее. Соответственно, он высказал опасения, что если следователь вдруг станет стороной в процессе, то он будет наделен правом обжаловать судебное решение, то есть фигура прокурора отодвинется на второй план. Судопроизводство в этом случае совсем запутается и крайне ухудшится с учетом состояния российского следствия: «Российские следователи не умеют и не хотят работать. Для них нет иного способа, кроме пыток, узнать «объективную истину». А поскольку всем известно, сколь легко у нас применяются пытки, то тем самым им только открывается более широкая дорога.
Юрист Сергей Насонов предположил, что последствия принятия законопроекта могут быть просто катастрофическими: логичным их следствием представляется ликвидация суда присяжных заседателей, потому что такой суд не имеет ничего общего с установлением «объективной истины», и ликвидация института допустимости доказательств, потому что носителями «объективной истины», в конечном итоге, будут только следователи и дознаватели. Озвученный в законопроекте подход к установлению истины противоречит принципу разумности сроков уголовного судопроизводства: он позволяет судить человека бесконечно. Придется отказаться и от концепции «рэс юдиката» (согласно ей, судебное решение рано или поздно становится окончательным), потому что для установления «объективной истины» необходимо иметь механизм отмены любого оправдательного приговора в любой интервал времени с момента его вступления. Наконец, придется резко сократить права обвиняемого, который сейчас у нас может защищаться всеми способами, не запрещенными законом, потому что тем самым он может воспрепятствовать установлению объективной истины.
Президент Адвокатской палаты Москвы Генри Резник заявил, что «Проект, очевидно, неконституционен: он ликвидирует сразу два конституционных принципа – презумпцию невиновности и принцип состязательности… Это называется инквизиционный или следственно-разыскной тип производства, а состязательный основан на том, что функции разграничены».
Адвокат Мурад Мусаев поддержал Г.Резника: «Они решили сделать уголовный процесс чисто инквизиционным. Это будет означать не то, что суд будет искать объективную истину. У него будут развязаны руки в том, чтобы, во-первых, поддерживать обвинение всеми средствами, то есть превращаться из арбитра в один из органов уголовного преследования».