При этом эксперты предлагают:

     1) Ратифицировать 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции, которая признает незаконное обогащение чиновников преступлением. Соответственно, резко усилить уголовное наказание для коррупционеров - приравнять коррупцию к измене     Родине, ввести конфискацию за коррупционные преступления, ввести пожизненный запрет на занятие должностей на государственной службе и ответственность за сокрытие или недостоверную информацию (о любой собственности) в декларации.

    2) Предлагается стимулировать граждан, государственных служащих, сотрудников правоохранительных органов и спецслужб сообщать в компетентные органы о коррупционных преступлениях. Предложенный механизм стимулирования включает в себя, в т.ч., и материальное награждение, например, в виде определенного процента от возвращенных в бюджет (конфискованных) криминальных средств. С той же целью предлагается проводить пропаганду в СМИ для создания положительного образа заявителя в общественном сознании: «Необходимо проводить постоянную пропагандистскую работу в СМИ по разделению в общественном сознании положительного понятия «заявителя о коррупции», как лица, информирующего о совершении общественно-опасного деяния, от негативного и используемого в криминальной среде понятия «стукач» и «доносчик».

    3) Формирование корпоративной культуры чиновников, изменение процедуры проверки обращений граждан по факту нарушений, реализацию антикоррупционной экспертизы, организацию общественных слушаний по наиболее резонансным делам и т.д.

    Если третий пункт практически ни у кого не вызвал отторжения, то серьезную критику вызвали два других предложения - как ужесточение уголовного наказания за коррупцию, так и поощрение тех, кто обращается в соответствующие органы с сигналами о фактах коррупции.

    Так, исполнительный директор Института политических исследований Григорий Добромелов, поддерживающий ратификацию 20-ой ст. как рамочного международного соглашения (с чем согласны и остальные эксперты), решительно против ужесточения уголовного наказания за коррупцию: «Можно ведь не просто уголовное наказание ввести, а смертную казнь вернуть для коррупционеров. Или химическую кастрацию. Или прочие средневековые ужасы. Дело в том, что ужесточение наказания для коррупционеров ни к чему позитивному не приведет... жесткость наказания, по сути, не является для коррупционеров сдерживающим фактором. Единственный рецепт, который здесь может быть, ничем не отличается от рецепта борьбы с наркоманией... Когда нет спроса на коррупцию, тогда коррупции в государстве нет».

    По мнению члена СПЧ Александра Брода, приравнивать коррупционеров к изменникам родины нельзя: «Предложения в основном правильные... Я не могу согласиться с тем, чтобы приравнять коррупцию к измене. Коррупционные деяния бывают разные, бывают большого объема, бывают небольшого, нельзя стричь всех под одну гребенку и сразу вешать клеймо изменника Родины».

    С ним согласен член ОП РФ, директор некоммерческого Фонда исследования проблем демократии Максим Григорьев: «Могу сказать, что коррупция не исчерпывается только резонансными делами, которые всегда на слуху. Очень большой процент преступлений носит значительно меньший по финансовой емкости характер. Как известно, иногда коррупцией занимаются врачи, учителя и т.д. Я думаю, что такого рода коррупционные проявления, с которыми, безусловно, необходимо бороться, относить к измене Родине, наверное, не имеет смысла».

    Юрист проектов «Роспил» и «РосЕвроСуд» Константин Терехов вообще против введения новых мер: «Вопрос даже не в каких-то новых законах - законодательная база есть, и она достаточная. Проблема в правоприменении, потому что контролирующих организаций и служб более чем достаточно - прокуратура, Следственный комитет, Антимонопольная служба и т.п., а толку от них немного. О каких новых мерах в таком случае мы можем говорить? Зачем они нужны на бумаге? Важно, чтобы уже существующие меры заработали. А мы видим по статистике, что сажают в основном «пешек», сажают на самом низшем уровне».

    В вопросе поощрения доносительства реакция многих экспертов, журналистов, правозащитников была еще более жесткой.

    В самом деле, если в западных странах такое доносительство считается вполне оправданным и приветствуется (оно приводит к пресечению преступлений), то в России ситуация совершенно иная. Десятилетия сталинского режима, когда на основании сотен тысяч доносов невиновных граждан отправляли в лагеря, выработали устойчивое неприятие «стукача». Доносительство морально осуждается в российском обществе. А уж материальное вознаграждение за доносительство оказывается совсем неприемлемым. Кроме того, сами заявления о доносительстве могут быть ложными и продиктованы личной неприязнью, служить формой мести и т.д.

    Григорий Добромелов полагает, что попытки создать сеть доносителей по фактам коррупции ни к чему хорошему не приведут.

    Директор НИИ проблем коррупции Сергей Сапронов задается вопросом: «Из какой, например, логики они исходили, когда предложили финансовое вознаграждение любому гражданину, заявившему о факте коррупции? Ведь прежде чем платить, необходимо проверить эту информацию. Но на сегодняшний день, чтобы проверить информацию в отношении должностных лиц, необходимо время. А время проверки - это месяц, два, три. И она может подтвердиться, а может не подтвердиться. Если не подтвердится? Тогда уже действует другая статья, что этот человек, получается, солгал. Да и в сознании наших граждан, я думаю, к такой форме информирования исторически негативное отношение сложилось».

    С ним солидарен телеведущий Владимир Познер: «Я давно такого ничего не слышал, что бы вызвало у меня одновременно чувство смеха и ужаса. Я негативно отношусь к коррупции, но еще более негативно к поощрению «стукачества». Это означает развращать народ. Если можно «стукнуть» и что-то за это получить, то полстраны будет этим заниматься. Если видишь факт коррупции, то пойди и скажи об этом куда положено, но не потому, что ты за это получишь процент».

    Так же считает и член ОП РФ, глава Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников) Сергей Ряховский: «Мне кажется, что в какой-то степени это - бессилие правоохранительных органов, которые могли бы сами работать с информацией, с бизнес-проектами, тендерами и т.д. Обычные граждане, как мне кажется, не смогут информировать о крупных коррупционных преступлениях, так как этим должны заниматься профессионалы, которые знают, каким образом нужно отслеживать информацию, в каких тендерах может быть заложена коррупционная составляющая и т.д. Мне кажется, что все поставить на свои места, без элементов «стукачества», сможет общественный контроль, который мы так давно ждем».

    Лидер движения «За права человека» Лев Пономарев полагает: «В стране, в которой права человека нарушаются на каждом шагу, нарушаются именно силовиками, ввести разделение стукачества и такого «гражданского доносительства» не получится. Это будет использовано теми людьми, которые контролируют ситуацию, прежде всего, силовиками, для того, чтобы разделить тех коррупционеров, которые поближе к власти, и тех коррупционеров, которые подальше от власти. А уж когда говорят «измена Родине», то это популизм. И я думаю, любой нормальный человек, который жил в советское время, вздрагивает. Из-за этой меры по коррупции, расширяющей государственную измену, сажать можно пачками, прежде всего, оппонентов власти».

    Впрочем, эти возражения принимаются не всеми. Что касается моральной стороны «доносительства», то зампред комитета ГД по безопасности и противодействию коррупции Александр Хинштейн полагает, что «в России странное отношение к людям, которые сигнализируют в правоохранительные органы о нарушениях, их считают доносчиками и стукачами. Хотя во всем мире, в Европе в первую очередь, это в порядке вещей. Там есть понимание, что защита закона - это дело всех, у нас - личное дело людей в форме, и любая помощь им - это стукачество». Да и сами инициаторы введения новых мер понимают, во что может вылиться их предложение, и размышляют о такой законодательной базе, которая исключила бы ложные доносы. Так, предполагается, что гражданин, который захочет сообщить о коррупционном факте, должен будет подписать соглашение с госорганами, в котором будет указываться сумма поощрения. То же касается и компаний.

    Вместе с тем, очевидно, что только усилиями властей и правоохранителей коррупцию победить нельзя. Нужны слаженные усилия всего общества, чтобы уничтожить или хотя бы значительно ослабить этот губительный порок. Но насколько общество готово к проявлению такой степени зрелости?