В последние годы российские политические деятели часто говорят о предвзятости и политизированности ЕСПЧ. Согласно официальной статистике ЕСПЧ по неисполненным решениям российские власти должны выплатить €1,879 млрд., из них €1,866 млрд. – акционерам ЮКОСа и €13 млн. – заявителям по другим делам.
Еще в 2011 г. было предложено создать суд СНГ по правам человека как аналог ЕСПЧ; идею повторили в 2014 г. Автором инициативы стал сенатор Александр Торшин: «Они ведь там, в Страсбурге, сами признают огромное количество проблем, что ЕСПЧ необходимо реформировать. И с учетом этого нам надо создать суд по правам человека в СНГ более совершенным и более качественным».
Глава КС Валерий Зорькин уже не раз выражал недовольство деятельностью ЕСПЧ и современными европейскими ценностями в целом. По его мнению, Страсбург не имеет право вторгаться в суверенитет России. В 2011 г. председатель КС выступил с речью, где сказал: «Мы рады, что есть Страсбург, но каждый должен заниматься своим делом», а год спустя В.Зорькин публично заявил, что часть исков, которые жители нашей страны отправляют в Страсбург, нужно передавать обратно на родину.
В июле 2015 г. заместитель министра юстиции России и уполномоченный России при ЕСПЧ Георгий Матюшкин заявил, что некоторые постановления ЕСПЧ, в т.ч. требования выплатить компенсации бывшим акционерам ЮКОСа, противоречат нормам международного права: «Некоторые из постановлений ЕСПЧ по российским делам прямо противоречат нормам международного права, подтвержденным в том числе в решениях международного суда ООН, и несут в себе угрозу фрагментации международного публичного права».
Глава делегации РФ в Парламентской ассамблее ОБСЕ, спикер Госдумы Сергей Нарышкин в июле заявил о необходимости дать оценку нынешнему состоянию международного права, соблюдение которого, по его словам, игнорируется сегодня целым рядом мировых политиков: «70 лет это право помогало нам избежать катастрофы. Но главный вопрос XXI века – останется ли это международное право на верном пути, который был избран после второй мировой войны. Сохранится ли международное право вообще, и будет ли ему опорой общность народов, которую мы привыкли называть объединенными нациями».
Радикальный шаг был предпринят, когда 14 июля 2015 г. Конституционный Суд РФ постановил, что Россия может не исполнять решения ЕСПЧ, если они ставят под угрозу ее суверенитет. Вопрос рассматривался в связи с обращением группы депутатов Госдумы.
В результате почти в течение года обсуждался вопрос о создании аналога ЕСПЧ в Азии. Эта идея отражена в Сеульском коммюнике Всемирной конференции по конституционному правосудию от 30 сентября 2014 г. Обсуждение идеи продолжилось в ноябре в Санкт-Петербурге в ходе встречи председателя Конституционного суда России Валерия Зорькина с президентом Ассоциации азиатских конституционных судов Хамданом Зулфой. Как говорилось в официальном сообщении Конституционного суда России, «стороны выразили готовность способствовать реализации данного предложения, в том числе через его обсуждение на ближайшем заседании Ассоциации азиатских конституционных судов и эквивалентных органов в Джакарте». Еще ранее, в 2012 г., появилась азиатская Декларация прав человека, что говорит о юридической интеграции азиатских стран. Ее подписали лидеры стран Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН – в нее входят Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд, Филиппины), что также стало базисом для принятия последующих решений.
И окончательно соответствующую инициативу взяла на себя Общественная палата РФ. Председатель комиссии по развитию общественной дипломатии и поддержке соотечественников за рубежом Елена Сутормина направила на имя министра иностранных дел Сергея Лаврова и министра юстиции Александра Коновалова обращение с просьбой о вынесении на межправительственный уровень вопроса об учреждении Евро-Азиатского суда по правам человека.
В начале обращения говорится о том, что существующие структуры себя изжили: «События последнего года на международной арене в очередной раз отчетливо продемонстрировали, что Европейский суд по правам человека применяет двойные стандарты и предвзято подходит к искам, подаваемым из России. Решения ЕСПЧ в таких случаях нередко носят не правозащитный, а политически мотивированный характер». Такой вывод, по словам Суторминой, подтверждается «опытом работы многих российских общественных организаций и Общественной палаты Российской Федерации». В качестве примера приводится «подготовка исков в ЕСПЧ о нарушении прав украинских граждан, пострадавших в результате действий киевского руководства в ходе вооруженного конфликта на юго-востоке Украины». «При этом многие из подобных исков отклоняются ЕСПЧ по надуманным основаниям» (по данным газеты «Известия», российские правозащитные организациями собрали материалы для подачи почти 17 тыс. исков в ЕСПЧ к украинскому государству).
Подобная практика, пишет Е.Сутормина, требует создания новой правозащитной структуры: «Учитывая значимость формирования многополярного мира, основанного на принципах справедливости и равенства, а также динамичное развитие сотрудничества России со многими азиатскими странами, представляется целесообразным создание альтернативной структуры по правам человека в евразийском регионе. Подобная идея уже была отражена в Сеульском коммюнике от 30 сентября 2014 года Всемирной конференции по конституционному правосудию». Елена Сутормина просит «рассмотреть возможность проработки вопроса о целесообразности создания Евро-Азиатского суда по правам человека — аналога ЕСПЧ на евразийском пространстве». Как уточняется в письме к Сергею Лаврову, «предварительное обсуждение данного предложения могло бы состояться на встрече глав государств в Пекине, которая пройдет в сентябре 2015 года и будет приурочена к параду в честь окончания Второй мировой войны».
Сутормина утверждает, что речь идет не о выходе из ЕСПЧ, а о создании параллельной структуры, потому что ЕСПЧ затрагивает только страны, которые входят в Совет Европы. Как ей видится, Евро-Азиатский суд – это альтернатива ЕСПЧ, которая будет охватывать более широкий спектр стран, включая, возможно, и некоторые страны Европы. Функции и полномочия такого суда будут проработаны юристами, но для этого должно быть принято принципиальное решение о создании такого суда. Изначальной точкой развития этой структуры станет Евразийский союз, полагает Сутормина, но в перспективе к нему могут присоединиться и страны ШОС.
Новую идею поддерживает юрист Валерий Ванин: когда решения в ЕСПЧ принимаются достаточно антагонистически по отношению к России, есть смысл рассмотреть вариант действий в такой ситуации, в т.ч. по созданию некого альтернативного суда. Эксперт считает предложение непротиворечивым, но справедливо сомневается, что в случае, если такой суд будет создан, не состоится выход России из ЕСПЧ. Никакого хаоса из-за временного действия двух наднациональных судов на территории России он не ожидает – просто, с его точки зрения, неприемлема ситуация, когда Россия выходит из ЕСПЧ, но при этом нет аналогичного органа, куда граждане могли бы обратиться за защитой своих прав, если возможности для этого в рамках национальной судебной системы исчерпаны. Поэтому, считает Ванин, надо сохранить гражданам возможность отстаивать свои права человека, и Евро-Азиатский суд для такой задачи вполне подходит. В настоящий момент Евросоюз постоянно отгораживает Россию – поэтому нет смысла состоять в структуре, которая признает нас в качестве полноправных партнеров только де-юре, но не де-факто. Ванин приводит в пример Украину, где, по его словам, путем государственного переворота был смещен легитимный президент, признаваемый самим Евросоюзом – причем европейские структуры организовали это смещение, а потом обвинили в последующих событиях и гражданском конфликте на Украине Россию. Поэтому, заключает эксперт, нам нецелесообразно состоять в организации, полноправным членом которой мы никогда не станем. Что касается Евро-Азиатского суда, то он может стать одним из механизмов, который сохранит права российских граждан в случае выхода из ЕСПЧ.
Однако полпред правительства России в Конституционном и Верховном судах Михаил Барщевский прокомментировал новую инициативу достаточно осторожно: «Мне кажется, что мы в большей степени европейская страна, чем азиатская. В основе нашей правовой культуры – рецепция французского и немецкого, то есть европейского, законодательства. В последние 50 лет происходит некая универсализация, сближение законодательств Европы и Азии. С учетом глобализации экономики это процесс необратимый. Но этот процесс не будет происходить очень быстро. В основе той или иной правовой системы, помимо всего прочего, лежит и культурный слой, который определяется доминирующей религией. Для европейской системы более характерно христианство, а в азиатской системе ценностей христианство практически не представлено». Вместе с тем Михаил Барщевский отметил, что высказывания российских политиков о предвзятости ЕСПЧ «в достаточной степени объективны».
Член Общественной палаты РФ Владислав Гриб считает появление подобный инициативы неизбежной и полагает, что в азиатском мире рано или поздно появится аналог ЕСПЧ. При этом он отметил, что Декларация прав человека, которую приняли страны АСЕАН, и Европейская конвенция о правах человека похожи на 99,9%, что истоки обоих документов – Всеобщая декларация прав человека ООН, принятая в 1948 г. Однако и В.Гриб указывает на специфику азиатского подхода. Прежде всего, по его мнению, азиатским странам будет труднее договориться о единых юридических принципах, чем европейским: «Азиатский мир более различный по представленным культурам, чем европейский... Каждая азиатская страна будет подписывать документ о признании юрисдикции общего суда с большими оговорками». Кроме того, добавляет эксперт, для России многие принципы азиатской юридической культуры будут чужды: «Во многих азиатских странах применяется смертная казнь. Смертная казнь есть в Китае, Таиланде, Индонезии, Малайзии. Это связано не с жестокостью Азии, а с правовыми традициями». Наконец, если появится азиатский суд, у него может возникнуть конкуренция с европейским: «Возможно даже, что суды будут выносить противоположные решения по одинаковым делам, и тогда России придется выбирать, какое решение исполнять».
Столь же осторожны в оценках и другие официальные лица. Глава комитета Госдумы по конституционному законодательству и госстроительству Владимир Плигин отметил, что создание общего для нескольких стран суда – долгий и непростой процесс: «Помимо всего прочего, необходимо совпадение цивилизационных оценок того или иного явления, например смертной казни. Но в процессе интеграции, в т.ч. и в гуманитарной области, возможно выработать общий набор оценок».
И совсем резко относятся к подобным идеям правозащитники. Уже в ответ на ранее высказанные предложения руководитель российского представительства Amnesty International Сергей Никитин заявил, что быстрый разрыв отношений России с Советом Европы и выход из Конвенции просто невозможны, поскольку страна уже стала частью общемировой структуры: «Здесь есть элемент лукавства, есть элемент дешевого, популистского политизирования. Но понятно, что такие заявления не проходят даром. Они отражаются на умах граждан, которые не берут на себя труд анализа и глубокого понимания того, что на самом деле происходит».
Напомним, что 14 июля Конституционный суд России установил примат Конституции РФ над решениями Европейского суда по правам человека.
«Постановление ЕСПЧ не может считаться обязательным для исполнения, если его смысл разойдется с общими нормами права и нарушит принцип невмешательства во внутренние дела государства», – говорится в решении КС.
Как подчеркивается в документе, «ни Конвенция, ни позиции Европейского суда по правам человека не отменяют приоритет Конституции».
Приветствуя вердикт, глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин предложил вообще исключить из российской Конституции положение о приоритете норм международного права. Он убежден, что примат международного права над национальным не что иное, как «правовая диверсия».
«Безусловно, необходимо исключить из Конституции положения, согласно которым общепризнанные принципы и нормы международного права составляют неотъемлемую часть правовой системы Российской Федерации. В этих целях потребуется инициировать вопрос о принятии закона о Конституционном собрании, которого до сих пор нет. Помимо положений о приоритете международного права можно было бы скорректировать и ряд других конституционных положений с учетом более чем 20-летнего действия нашей Конституции», – заявил А.Бастрыкин.
По мнению руководителя СКР, ЕСПЧ «излишне гиперболизирует» и «без достаточных оснований абсолютизирует значение международного права при рассмотрении конкретных дел, находящихся в его производстве»: «Именно по этой причине в его практике, особенно в процессе исполнения решений ЕСПЧ, нередко возникают острые правовые коллизии. Последствием таковых является нежелание государств исполнять его решения».
Продолжая критику Евросуда, он отметил, что сотрудники ЕСПЧ, рассматривая жалобы, «в недостаточной степени уделяют внимание анализу специфики внутригосударственного законодательства соответствующих стран»:
«Не учитывается криминогенная обстановка в той или иной стране, общий уровень преступности, доля в ней тяжких и особо тяжких преступлений, отношение общества к опасным преступным деяниям. Отсюда иногда недостаточно обоснованные решения ЕСПЧ относительно мер принуждения к обвиняемому или подсудимому, утверждения, что они "избыточно жесткие". Ну а что прикажете делать: освобождать бандита, убийцу из-под стражи и отпускать на подписку о невыезде. Вот после таких решений российских судов "наши" преступники и бегут за рубеж, но, как правило, "просвещенная Европа" не спешит с их выдачей нам. Таких примеров немало».
Также, по наблюдениям А.Бастрыкина, «в некоторых решениях ЕСПЧ отчетливо прослеживается презумпция виновности государства и безусловной невиновности заявителя в тех проблемах, которые появились у обратившегося туда человека».
«Но нет нужды доказывать, что предвзятость и необъективность судьи – верный путь к вынесению неправосудного решения», – подчеркнул глава ведомства.
Как отметил А.Бастрыкин, несогласие с толкованием Конвенции о защите прав человека и основных свобод и постановлений Европейского суда по правам человека имеет место и в практике европейских государств – в первую очередь, Германии, Италии и Великобритании.
Несогласие с позицией председателя СКР высказала экс-судья Конституционного суда Тамара Морщакова.
«Бастрыкин, по сути, предлагает отказаться от действующего Основного закона. Положения о международно-правовых нормах как составной части российской правовой системы находятся в первой и второй главах Конституции, которые можно изменить, лишь приняв новую Конституцию. Такая правка равносильна смене государственно-правового строя», – считает эксперт.
«Сегодня согласно Конституции наше государство должно обеспечивать своим гражданам международный стандарт защиты прав и свобод. Отказ от этого стандарта или установление других своих, пониженных стандартов – удар по интересам граждан. С моей точки зрения, правам человека не могут быть противопоставлены никакие другие публичные ценности, не исключая суверенитет и безопасность государства. Потому что данные ценности провозглашаются исключительно в целях обеспечения защиты прав и свобод. Если делу, как говорится, будет дан ход, то отказаться придется от многого. От того, что права и свободы являются высшей ценностью, от того, что гражданин в случае нарушения его прав может обращаться в наднациональные инстанции... Не знаю, кто может поддержать такую инициативу. На мой взгляд, реализовать ее можно только с помощью силового варианта», – заявила Т. Морщакова.
При этом позиция экс-судьи не вступает в противоречие с упомянутым июльским постановлением Конституционного суда.
«Главное, что там написано, – то, что Россия не стремится к самоизоляции, что она подчеркивает необходимость достижения консенсуса. Ведь все международное право – это область консенсуса», – уверена эксперт.
Управляющий партнер коллегии адвокатов «Муранов, Черняков и партнеры» Александр Муранов отметил, что идеи А.Бастрыкина «имеют некоторое сущностное зерно», «хотя по форме они не приемлемы».
«Исключать из Конституции положения, согласно которым общепризнанные принципы и нормы международного права составляют неотъемлемую часть правовой системы России, никакого смысла нет. Пусть будут, это нормально, – считает юрист. – Вопрос в ином: могут ли они превалировать над некоторыми иными частями правовой системы России? Не уверен, так как руководствуюсь прагматикой, как и США, где такой примат над их национальным правом по общему правилу не признается. Но это очень сложный юридический вопрос, нужна сначала его проработка экспертами, а потом уже потребуется и общее обсуждение».