Десять лет назад, 18 сентября 2005 г., скончался один из самых ярких журналистов и редакторов перестроечной и пост-перестроечной поры Егор Яковлев.

Егор Владимирович Яковлев родился 14 марта 1930 г. в Москве. После окончания Московского историко-архивного института он посвятил свою жизнь журналистике. Он работал в самых престижных изданиях, основал журнал «Журналист». В 1986 г. Яковлев стал главным редактором «Московских новостей» – рупора нового времени. Газета стала одним из ведущих либерально-демократических изданий в годы перестройки, начатой Михаилом Горбачёвым. В 1991—1992 г. Яковлев занимал пост председателя Всесоюзной телерадиокомпании (ВТРК), которая во время его работы была переименована в Российскую телерадиовещательную компанию «Останкино». Весной 1993 г. он основал «Общую газету», также ставшую вехой в российской журналистике.

Егор (он любил, чтобы его называли запросто, без церемоний) стал настоящим живым классиком: он сумел превратить свое ремесло в высокое искусство, не стеснялся всю жизнь учиться.

Нельзя сказать, что с самого начала Егор Яковлев был записным демократом. Сам он говорил, что «начинал свою жизнь с нулевого цикла раза четыре». Как и его знаменитый однофамилец Александр Яковлев, он был потрясен открытиями ХХ съезда, потом долго боролся за восстановление  «ленинских норм партийной жизни», написал целую серию книг о «вожде и учителе». Известный журналист Юрий Рост при этом отмечает: «Он был романтически окрашенный прагматик. Окрашенный не в ярко-красный, но в бледно-розовый цвет. Постепенно он терял и его, но мечта о справедливом Ленине довольно долго снимала в нем помещение. Он надеялся на прошлое, но постепенно оно теряло привлекательность. Попытки создать социализм с человеческим лицом потерпели крах... Это был совершенный феномен: сын начальника Одесского ЧК, изучатель жизни Ленина, партийный (все-таки!) журналист, выросший (совершенно не преодолевая себя) до политической фигуры огромного влияния, авторитета и достойной популярности в новой недолгой демократической реальности».

В 1984 г. Яковлев был направлен корреспондентом «Известий» в Прагу. Известинцы тогда сопроводили его стихами: «Славяне, кончайте раздоры, ведь ссориться – это тоска. Мы к вам посылаем Егора, а значит, выводим войска». По воспоминаниям журналистов, Яковлев на всю жизнь, до конца своих дней был ранен «пражской весной», его идеалы очень близки были к идеалам «пражской весны».

Но он не был диссидентом и бунтарем. Яковлев, безусловно, признавал советскую власть, но с этой властью у него случались, как выражался писатель Андрей Синявский, «стилистические расхождения». В 1968 г. его уволили с должности главного редактора созданного им новаторского журнала с символическим названием  «Журналист» – за слишком шестидесятнический дух, который не вписывался в брежневскую «эпоху застоя».

Долгое время находясь в тени, в перестройку он всё же вышел на первый план. Как отмечают журналисты, вклад Яковлева в процесс перестройки, в смысле гласности, едва ли не больше, чем самого Михаила Горбачева. Он сделал свою газету «Московские новости»  всенародно популярной. Чтобы купить ее, у киосков выстраивались огромные очереди с шести часов утра. Номера МН ходили по рукам, как листовки, размножались, копировались всеми возможными способами. Газета служила не только коллективным агитатором за ускорение реформ, но и коллективным организатором будущей оппозиции. Вокруг нее сконцентрировались «прорабы перестройки» и будущие демократы первой волны. Она стала их неформальным центральным органом.

Яковлев всегда неустанно  пробивал дорогу свободной журналистике, расширял рамки дозволенного. Он возвращал в легальное поле ранее запретные имена – писателей-эмигрантов, диссидентов, опальных художников. Он создавал издания, непохожие на другие,  писал тексты, по сути ниспровергающие систему, хотя формально они были в допустимых советской свободой слова нормах. Все это он делал, не дожидаясь высочайшей отмены цензуры. Из-за этого возникали разногласия с партией и правительством.

Отношения Яковлева с действующими правителями всегда складывались непросто, конфликтно. Так было и с Борисом Ельциным, которого «Московские новости» поначалу активно поддерживали. Но вот с Михаилом Горбачевым Яковлев подружился – хотя сближение произошло лишь тогда, когда первый и последний президент стал терять власть. Горбачев присутствовал на похоронах Яковлева и сказал тогда: «Он всегда был Человеком с большой буквы – прямым, честным принципиальным. Для нас, его друзей, для многих граждан России это тяжелая потеря. Многие годы меня связывали с ним отношения большой дружбы. Самые важные годы моей жизни, когда я был генеральным секретарем, президентом, – это и годы, когда Егор Яковлев проявился наиболее ярко и значительно как человек, журналист и политический деятель. Мы много общались, встречались, обсуждали самые острые проблемы. Его мнение, высказываемое ясно, открыто, было важно для меня. Иногда оно вызывало трудные и даже горькие размышления. Но я всегда понимал, что это слова, идущие от сердца. Егор Яковлев оставил след в нашей жизни, в истории. В дни путча ГКЧП он совершил поступок – я имею в виду издание «Общей газеты». Этот смелый голос звучал и в последующие годы. С его именем связано и становление нового телевидения. Я тяжело переживаю эту потерю. В моей памяти этот человек – навсегда».

Отношения Яковлева с политикой складывались не менее сложно, чем с власть имущими. Он ее очень любил, интересовался всеми нюансами, интригами, перипетиями политической борьбы, однако всячески отрицал этот свой интерес: в частности, он упорно называл «Общую газету» «не политической, а мировоззренческой газетой». Хотя материалы отдела политики читал всегда особенно въедливо, во все вникал и редактировал. Он в штыки принял попытку государственного переворота в октябре     1993 г., но «Общая газета» тогда заняла антиельцинскую позицию. Потому что для него, не только для него, но прежде всего для него это была невероятная дикость, катастрофа — стрельба в центре столицы, расстрел парламента, больше сотни убитых. Когда началась первая чеченская война, газета, которую возглавлял Егор Яковлев, решительно выступила против этой войны.

Яковлева многие выдающиеся журналисты высоко ценили и как человека, и как профессионала. Юрий Рост написал после его смерти: «Егор был человеком, который определил лицо журналистики в драматичный и высокий период. С ним связаны судьбы очень многих лучших журналистов, он был тем, кого они считали другом и редактором, независимо от того, сколько времени с ним проработали вместе. Егор выдающая фигура…  В плеяде великих главных редакторов он был яркой-яркой звездой. А для меня Егор был еще и настоящим другом. Он тяжело болел и держался до последней минуты. Все, кто работал под руководством Егора Яковлева, называют его Редактором. Именно Редактором с большой буквы, потому что он был не только профессионалом, но и порядочным человеком. Он сам умел делать блестящие издания; его ученики и коллеги составили эпоху в перестроечной журналистике и в журналистике независимой России». Рост вспоминает, как, уже смертельно заболев, Яковлев набрал на экране ноутбука: «Рабы не мы. Мы не рабы».

О своей горечи говорил и Евгений Киселев: «Мне очень горько, это страшная потеря для всех, кто знал и хоть сколько-нибудь знает Егора Владимировича, хоть когда-нибудь соприкасался с ним; и даже то, что было давно известно, что он тяжело и неизлечимо болен, ничего не меняет: это страшный удар. Не стало человека, который, на мой взгляд, был отцом современной русской журналистики. Если бы не Егор, может, ничего бы не было вообще, или было бы совсем по-другому. Он сделал «Московские новости», самую великую газету конца 1980-х, он  совершил революцию на телевидении в начале 1990-х, и этим все сказано».

Как и многие шестидесятники, он не смог вписаться в реальность российского дикого капитализма, в водворившийся «мир чистогана», который он всю жизнь отрицал. Отношения его с бизнесом совсем не сложились. «Общую газету» ему пришлось продать, и она была немедленно закрыта. Потом были почетные, церемониальные должности, но без редакционной текучки он стал угасать. Егор Яковлев фактически потерял смысл жизни. Он пережил свою последнюю газету на два года.

Журналист Владимир Гуревич: «Егора не хватает, безусловно. Потому что такой фигуры, которая возникла на переломе двух эпох, больше и сравнить не с чем. Нужно было иметь такой масштаб фигуры, воли, возможностей и человеческих весьма нелегких качеств, об этом знает каждый, кто с ним работал, чтобы взять на себя ту ношу и быть отважным, смелым, хотя он имел поддержку во власти, чтобы за короткое время перевернуть представление не только общества, но и самих журналистов о том, что можно и чего нельзя».

Директор МБПЧ Александр Брод: «Хотя все основанные им издания в настоящее время не существуют, ни одно из них не забыто: имя их главного редактора навсегда связано с демократическими изменениями в стране».