В Риге выходит коллективная монография Александра Гапоненко, Сергея Середенко и Мстислава Русакова «Преследование правозащитников в Прибалтике» (2-е издание). Данное исследование, вне всяких сомнений, является актуальным, поскольку до настоящего времени саморефлексия прибалтийских правозащитников еще не выступала объектом специального научного труда.

По признанию самих авторов, они ставили перед собой как минимум 4 цели: научную, практическую, политическую и популяризаторскую. При этом феномен преследования анализируется в 3 аспектах: как репрессии правозащитников, как преступление и как основание для получения статуса беженца. Синтез этих ракурсов обусловливает методологическую новизну монографии.

Исключительная острота заглавной темы подчеркивается во «Введении». А.Гапоненко напоминает о незавидном положении нетитульного населения Латвии, Литвы и Эстонии – в первую очередь тех, кто живет на русской культурной и языковой основе. Именно они (в широком смысле «русские») испытывают различные формы этнической дискриминации в республиках, политический строй которых характеризуется агрессивным этнократизмом. Подобное давление включает в себя:

- неправовые методы насилия (в том числе тайные операции спецслужб и подконтрольных им организаций радикалов титульных этносов);

- практику «принудительного выдавливания» нетитульного населения за границу (в результате такой политики доля нетитульных жителей в Латвии сократилась с 47,95% в 1989 г. до 37,90% в 2011 г., в Эстонии с 38,47% в 1989 г. до 31,17% в 2010 г., в Литве с 21,42%  в 1989 г. до 15,84% в 2011 г.);

- введение «института негражданства» (в Латвии и Эстонии), позволившего лишить прав гражданства подавляющую часть русского населения (в Эстонии унизительный статус «неграждан» имеют порядка 740 тыс. человек, в Латвии таковых около 300 тыс.);

- объявление русского языка иностранным, несмотря на то, что он является родным для 10-40% населения прибалтийских республик. («Русские потеряли возможность общаться на родном языке с органами власти, получать на нем высшее и среднее образование. Были закрыты государственные средства массовой информации, которые вещали на русском языке, а на деятельность частных СМИ в части использования «иностранных» языков ввели существенные ограничения»).

Между тем русские, живущие в Прибалтике, пытаются бороться за свои права. «Так, в Латвии в 2003-2004 гг. проходили массовые протесты против принудительного перевода русских школ на латышский язык обучения. В Эстонии в 2007 г. русское население открыто выступало против уничтожения памятника Воину-освободителю в Таллине (Бронзовый солдат). В 2011-2012 гг. русские Латвии провели референдум за предоставление их языку статуса второго государственного, учредили движение Конгресс неграждан и выбрали свой орган управления – Парламент непредставленных».

В ответ на это против активистов была развернута масштабная репрессивная кампания с использованием широких возможностей государственной власти.

В монографии глубоко и всесторонне анализируются формы и способы преследования правозащитников в Латвии, Литве и Эстонии. Отдельно проработана типология преследования. Выделены следующие сегменты нарушений: право правозащитников на признание, право правозащитников на финансирование, право правозащитников на обращение в международные организации и контакты с ними, право правозащитников на признание со стороны СМИ, право правозащитников на координацию деятельности, право правозащитников на благоприятное и безопасное пространство для деятельности гражданского общества, право правозащитников на развитие и обсуждение новых идей и принципов, право правозащитников на автономное управление, право на диалог с властью, право на защиту от преследования, право на просветительскую деятельность и подготовку специалистов, право на информацию, право журналистов поднимать вопросы, связанные с правами человека. Каждое из перечисленных прав оказывается в Латвии, Эстонии и Литве попранным.

В числе методов, используемых прибалтийскими спецслужбами  в отношении прорусски настроенных общественников, авторы книги отмечают дискредитацию русских правозащитников с целью разрушения социальных связей в русской общине, необоснованное административное и уголовное преследование русских правозащитников и разрушение с помощью спецопераций русских общественных организаций. Подобные практики интерпретируются с позиций норм международного права как антидемократические и недопустимые в государствах – членах Евросоюза.

Исключительно важными представляются выводы и рекомендации авторов коллективного труда. Так, эксперты обращаются к ООН с просьбой более подробно изучить проблематику феномена преследования и внести коррективы в нормативно-правовые акты с тем, чтобы притесняемые правозащитники могли получить большую юридическую защиту.

«Теоретически конструкция «преследования» как преступления, предусмотренного Римским статутом Международного уголовного суда, должна быть существенно изменена (упрощена), и кроме того, ООН могла бы дать внятный сигнал своим членам о том, что на национальном уровне предусмотренные РС МУС преступления против человечности могут и должны быть «редуцированы» с тем, чтобы не копировать уникальные формулировки РС МУС, – предлагают авторы книги. – С организационной точки зрения непонятно, например, почему Верховный комиссар ООН по беженцам не имеет права инициировать рассмотрение уголовных дел по «преследованию» в МУС, если информация по беженцам, а значит и по преследованиям, стекается к нему. То же можно сказать и про Верховного комиссара ООН по правам человека, к которому через Специального представителя по правозащитникам и Совет по правам человека стекается информация по преследованию правозащитников».

Заключительная часть книги содержит категорично сформулированное требование прекратить преследование правозащитников в виде публикации в Прибалтике ежегодных «отчетов» спецслужб. Подобные материалы не что иное, какполитический инструмент преследования инакомыслящих, в том числе правозащитников, доказывают эксперты: «Данные издания не только формируют «группы риска преследования», но и дискредитируют саму идею верховенства прав человека и отрицают ее универсальность. Более того, данные издания культивируют безнаказанность преследования инакомыслящих».

Кроме того, специалисты рекомендуют Международному уголовному суду принимать к рассмотрению ситуации преследования, если национальные уголовные законы не редуцированы в должной степени.

«Сверхжесткая конструкция преступления против человечности, представленная в Римском статуте, и невнятные конструкции в уголовных законах Латвии и Литвы лишь поощряют безнаказанность, – констатируют правозащитники. – Представляется, что в отсутствие понятной редукции определений РС на национальном уровне или их невнятная адаптация лишь способствуют указанной безнаказанности».

В условиях неравной борьбы за права русских в Латвии, Литве и Эстонии А.Гапоненко, С.Середенко и М.Русаков выступают с важной и своевременной инициативой создания Ассоциации правозащитников Прибалтики.

«Выявленный в ходе настоящего исследования «кооператив» спецслужб Прибалтики, совместными усилиями осуществляющий преследование правозащитников, может быть разрушен лишь совместными усилиями всех заинтересованных сторон и прежде всего самих правозащитников, – уверены эксперты. – Отмечавшаяся высокая степень связанности русских активистов в Прибалтике оказалась явно недостаточной для того, чтобы эффективно противостоять преследованию со стороны спецслужб. В связи с чем авторы в качестве практической меры предлагают создание Ассоциации правозащитников Прибалтики».