«Русофобия – это не просто вирус, а самая настоящая эпидемия»

Ульрих Хайден – человек многогранный: газетный публицист, радиожурналист, кинодокументалист, политолог. Он родился в Гамбурге в 1954 году. Получил диплом историка в Гамбургском университете. С 1992 г. Хайден живёт в Москве. В качестве журналиста и эксперта по России и странам СНГ он сотрудничал с ведущими средствами массовой информации Германии, Австрии и Швейцарии: немецким телеканалом «ZDF», ведущей немецкой радиостанцией «Deutschlandfunk» (Немецкое радио), популярной австрийской газетой «Die Presse» (Пресса).

Успешная карьера Хайдена в немецкоязычных странах Европы была прервана после событий на Майдане и начала так называемой антитеррористической операции (АТО) новых украинских властей в Донбассе. Ульрих Хайден стал одним из немногих западных журналистов, который рассказывал западной общественности о страданиях жителей Новороссии, о притеснениях оппозиции во всех без исключения регионах Украины.

В феврале 2015 года в Берлине состоялась премьера его документального фильма «Беглый огонь» (Der Lauffeuer), посвящённого трагедии в Одесском доме профсоюзов. В июне 2016-го эта картина была представлена на фестивале документальных фильмов в Смоленске «Евразия. DOC», где удостоилась специального приза «за объективное журналистское расследование».

В мае 2015 г. в берлинском издательстве «PapyRossaVerlag» вышла в свет книга Ульриха Хайдена «Война олигархов» (Der Krieg der Oligarchen), в которой представлен подробный анализ одесских событий. Также в этой книге рассказывается об активном взаимодействии украинских властей с радикальными националистическими и неофашистскими группировками.

Честная, принципиальная позиция Ульриха Хайдена привела к тому, что практически все ведущие средства массовой информации Германии прекратили с ним сотрудничать. В настоящее время только две – сравнительно малотиражные – газеты «Der Freitag» (Пятница) и «Neues Deutschland» (Новая Германия) печатают его репортажи и комментарии. Также Хайден сотрудничает с немецким интернет-порталом «Telepolis» и редакцией российского телеканала «Russia Today» в ФРГ.

- Господин Хайден, хотелось бы узнать, почему Вы выбрали Москву в качестве своего места жительства? С чем связан Ваш интерес к нашей стране?

- Советский Союз и Россия интересовали меня с юности. Мой отец был солдатом во время Второй мировой войны. Он пришёл в Беларусь, в Россию в качестве захватчика. На фронте он был тяжело ранен. Мы много спорили с ним, я расспрашивал его о событиях военных лет. Мой интерес к Советскому Союзу и России связан со стремлением к тому, чтобы между нашими странами и народами никогда не было войны, чтобы мы были друзьями и партнёрами. Разумеется, во времена моей юности мы воспринимали СССР как единое целое. Никто и представить не мог, что Россия, Украина, Беларусь могут стать отдельными государствами.

Первый раз я приехал сюда в 1981 году. Это была поездка в Ленинград, которую организовала одна молодёжная организация. В 1983 году со своей тогдашней подругой мы совершили большое путешествие по России и республикам Кавказа: на микроавтобусе проделали путь из Гамбурга до Еревана и обратно.

В начале 1992 года мне довелось провести два месяца в Киеве, столице независимой Украины. Я хотел обосноваться там как корреспондент, но быстро понял, что немецкая общественность пока не воспринимает Украину как самостоятельное государство. В то время новости из Киева немецким редакциям не были интересны. Кстати, такое положение сохранялось за редкими исключениями вплоть до осени 2013 года, до начала событий на Майдане.

В мае 1992 года я решил переехать в Москву. Я понял, что даже после распада СССР Москва остаётся центром постсоветского пространства, поэтому для журналиста интересно работать именно здесь.

- Вы почти четверть века живёте в Москве. Вы не отвыкли за это время от немецкой жизни? Продолжаете чувствовать себя немцем?

- В Москве – мой дом, и большую часть времени я провожу именно в России. Но в Германии тоже бываю часто, и с большим удовольствием. У меня осталось на родине много друзей. Поэтому за долгие годы жизни за границей никакого отчуждения по отношению к родной стране у меня не возникло. Я вижу свою задачу в том, чтобы наводить мосты между Россией и Германией, чтобы Россия и другие страны СНГ стали более близки и понятны немецкоязычному читателю, телезрителю и радиослушателю. С первых месяцев и с первых лет в России я много ездил по стране: побывал в Якутии, в Татарстане, в Чечне, во многих других регионах.

Также меня интересует современная российская культура: театр, кино, изобразительное искусство. Мне очень жаль, что российские актёры практически неизвестны в Германии, хотя итальянских и французских артистов (не говоря уже о звёздах Голливуда) у нас знают. А ведь среди российских актёров тоже есть фигуры мирового масштаба!

- События на Украине оказали существенное влияние на Вашу журналистскую карьеру. Практически все ведущие средства массовой информации немецкоязычных стран прекратили с Вами сотрудничать. Почему сложилась такая ситуация?

- На сегодняшний день я могу публиковаться только в двух немецкоязычных печатных СМИ – еженедельнике «Freitag» (Пятница) и ежедневной газете «Neues Deutschland» (Новая Германия). В российском МИДе я аккредитован в качестве представителя газеты «Пятница», и я очень благодарен этому печатному изданию за сотрудничество. Но скажу Вам откровенно: даже в «Пятнице» и в «Новой Германии» - при всём моём глубоком уважении к этим изданиям – я не могу опубликовать всё, что считаю нужным.

- А в чём заключается проблема?

- К России в Германии относятся с невежеством, высокомерием и страхом. Это явление можно охарактеризовать одним словом – «русофобия». По моему глубокому убеждению, это неправильный подход! К сожалению, украинской кризис привёл к усилению русофобии в наших СМИ. Многие действия и высказывания немецких политиков и журналистов напоминают эру холодной войны. Русофобия, охватившая немецкую прессу и государственную элиту, – это не просто вирус, а самая настоящая эпидемия. О Владимире Путине, например, сообщается только негатив, его всеми силами демонизируют.

А для меня журналистика всегда была связана со стремлением к правде. И если эти убеждения расходятся с позицией потенциальных заказчиков, то я готов пожертвовать своей карьерой.

- В чём Ваша позиция отличается от позиции других западных журналистов и политологов? В частности, хотелось бы поговорить об освещении ситуации на Украине и в народных республиках Донбасса.

- Когда осенью 2013 года в Киеве начались протесты против Януковича, я отнёсся к ним вполне нормально, можно сказать, нейтрально. С одной стороны, я считал совершенно правильным решение Виктора Януковича отказаться от подписания «Договора об ассоциации с Европейским Союзом». Как мы знаем, именно это решение Януковича стало сигналом к Майдану.

Но с другой стороны, Янукович за годы своего президентства проявил себя как слабый, безвольный политик, не способный решить ни одну из проблем, стоящих перед страной. Как мы знаем, позиция Януковича по вопросу ассоциации с ЕС была непоследовательной и нелогичной. Сначала он объявил о том, что собирается поехать в Брюссель и подписать договор, но потом неожиданно изменил своё решение. Причины этого кульбита были непонятны и для политологов, и для обычных граждан.

Но дело не только в этом договоре, подрывающем традиционные экономические и политические связи Украины и России. У населения накопилось недовольство политикой Януковича, недовольство высоким уровнем коррупции. И это недовольство вылилось в события на Майдане.

В январе 2014 года мне довелось самому побывать в Киеве…

- Как изменилась Ваша позиция после посещения Киева?

- Моё мнение о Майдане существенно изменилось. Можно сказать, что я увидел два Майдана. С одной стороны, там были мирные протесты, обычные киевляне и жители других регионов страны, недовольные политикой Януковича… С другой стороны, я увидел, что в Киеве действуют радикальные ультранационалитические, бандеровские, неонацистские группировки.

Эти группировки «поймали волну», «использовали волну народного протеста» в своих целях. На Майдане стали верховодить откровенные бандиты, не имеющие ничего общего с мирным народным протестом. Меня возмутили самовольные захваты зданий в центре Киева. На Майдане говорили о «европейском выборе» и «европейских ценностях», но вооружённый захват административных учреждений не имеет с ними ничего общего. Такую ситуацию невозможно себе представить ни в одной европейской стране.

Янукович был обязан с уважением относиться к мирным протестам. Но он также был обязан остановить сползание страны к хаосу, восстановить порядок в Киеве, освободить самовольно захваченные административные здания. Этого не было сделано.

Уже в ноябре 2013 года я обратил внимание, что моё восприятие Майдана существенно отличалось от «картинки» в западных СМИ. Многие мои статьи об Украине тогда не были опубликованы. События в Киеве в феврале 2014 года я воспринял как путч, а не как «революцию достоинства». А после начала так называемой антитеррористической операции против Донбасса в апреле 2014 года и событий в Одесском доме профсоюзов в мае произошёл полный разрыв с «официальной» немецкоязычной прессой.

- Хотелось бы поподробнее поговорить о Вашем документальном фильме «Беглый огонь», немецкая премьера которого состоялась в феврале 2015 года.

- Я посетил Одессу в июле 2014-го. Встретился с людьми, которые были ранены во время трагедии в Доме профсоюзов. Встретился с очевидцами и участниками тех событий, с родственниками жертв этой трагедии. И я понял, что нахожусь в долгу перед этими людьми. Они стали не просто героями моих репортажей. Мне захотелось им помочь. Помочь в расследовании этой катастрофы. Помочь достучаться до мировой общественности.

Кроме того, в газетных репортажах я мог сказать далеко не всё. И тогда возникла идея создания документального фильма, возникла идея создания книги «Война олигархов».

- В чём состоит главная идея фильма и книги?

- Фильм «Беглый огонь» (с переводом на русский язык) доступен всем пользователям Интернета. Наверное, нет смысла его пересказывать. Главный тезис состоит в том, что трагедия в Одессе была не просто «случайным криминальным происшествием», как это пытаются представить западные СМИ. Речь шла о сознательной акции устрашения, об акции, направленной против всех противников нового киевского режима.

Не секрет, что и в Одессе и, например, в Харькове были такие же настроения, как в Крыму и в Донбассе. Но в Крыму ситуация пошла по одному пути, в Донбассе – по второму, а в Одессе и в Харькове – по третьему. В настоящее время мне запрещён въезд в Украину, но, находясь в Москве, я поддерживаю контакты с одесситами и знаю, что сейчас население в Одессе запугано, политическая воля одесситов парализована.

- Вы считаете, что заказчиков одесской бойни нужно искать среди нового украинского руководства?

- В любом случае, политическую ответственность за события в Одессе несёт Киев. Я бы не стал употреблять слово «заказчики». Но киевское руководство создало условия, позволившие произойти этой трагедии. В городе бездействовала полиция. Более того, у меня есть данные, что за несколько дней до одесских событий в город целенаправленно «приглашались» футбольные фанаты и радикальные националисты. Вполне возможно, что радикалам никто не давал прямого приказа, но новые власти в Киеве использовали агрессивные элементы, чтобы чужими руками разгромить Антимайдан. Я также не исключаю, что в Одессе так же, как и на Майдане в Киеве, проявили себя снайперы-провокаторы.

- Почему Вы так думаете?

- Давайте вспомним, что футбольные фанаты и националисты не сразу пошли штурмовать Дом профсоюзов и громить палаточный лагерь на Куликовом поле. Всё-таки сначала кто-то стал стрелять в них самих… Там уже были первые жертвы со стороны националистов. И тогда, после этих жертв, разъярённая толпа отправилась громить и поджигать Дом профсоюзов.

Моя версия состоит в том, что футбольных фанатов и националистов могли использовать «втёмную». Была разыграна многоходовая комбинация. Сначала в Одессу привлекли большое количество радикалов, дали им полную свободу, были обеспечены условия для проезда, размещения, питания этих людей. Полиция бездействовала. Потом была устроена провокация, в дело вступили снайперы. Было важно не просто собрать толпу фанатов в одном месте, но и направить её в нужное русло. После того, как бойня в Одессе состоялась, украинские власти сделали всё возможное, чтобы уничтожить улики. В течение нескольких недель все желающие могли спокойно посещать сожжённый Дом профсоюзов и выносить оттуда любые вещи! Когда место преступления не охраняется, объективное расследование становится невозможным. Когда важные улики могут быть уничтожены – говорить о расследовании уже не приходится!

Хотел бы обратить внимание на ещё один аспект одесских событий. Со стороны футбольных фанатов и украинских националистов во время одесской бойни было отснято подозрительно много видеоматериала, который до сих пор курсирует в украинском сегменте Интернета. Это может свидетельствовать о том, что изначально была задумана акция устрашения, и важно было получить соответствующие записи, документирующие победу над врагом.

- В Вашем фильме звучат фамилии Игоря Коломойского и Андрея Парубия, людей, которые в то время занимали высокие официальные посты в украинском руководстве, да и сейчас входят в число первых лиц страны...

- Думаю, что зрители согласятся с тем, что есть основания говорить об их причастности к одесским событиям. Во всяком случае, именно Игорь Коломойский и Андрей Парубий помогли футбольным фанатам и националистам приехать в Одессу в первые майские дни. Возникает вопрос, с какой целью это было сделано? Мне думается, что всю правду мы узнаем ещё очень нескоро, возможно, лет через десять, когда, возможно, власть на Украине сменится.

- Хотел бы попросить Вас рассказать о Ваших поездках в Донбасс.

- Первый раз я побывал в Донецке в 2004 году, во время так называемой оранжевой революции. Мне было важно понять, как относятся к Ющенко, к Тимошенко и другим «героям оранжевой революции» не только в Киеве, но и на Восточной Украине. Потом я был в Донецке в марте и в мае 2014 года. А в марте 2015-го совершил большую поездку по Донецкой и Луганской народным республикам. И я думаю, что ещё туда поеду. 30 апреля этого года мне запретили въезд на территорию Украины сроком на пять лет именно из-за моих командировок в Донбасс.

- Как изменился Донбасс за последнее время? Что Вы можете рассказать о встречах с жителями Новороссии?

- Не секрет, что в марте и в мае 2014 года в Донбассе господствовали самые разные политические настроения: были сторонники создания независимого государства, было много желающих присоединиться к России, были активисты движения за федерализацию. И хотя АТО началась ещё в апреле, в мае ситуация в Донецке была ещё сравнительно мирная, и большинство жителей Донбасса – вне зависимости от политических убеждений – были уверены в том, что все вопросы с Киевом можно будет решить мирным путём.

Когда я приехал на Донбасс через год, это был уже совсем другой регион. Там было много разрушений. Особенно гнетущее, тяжкое впечатление произвело на меня посещение Дебальцево.

Честно говоря, мне довольно трудно отвечать на вопросы о Донбассе. Боль Донбасса, трагедия Донбасса – это и моя личная боль! Живя в Москве, я постоянно нахожусь на связи с этим регионом. Мне думается, что в отношении Донбасса все политические вопросы отступают на второй план. Самое главное – это мир! Люди устали от войны, от разрушений. Пусть население само решит, будут ли ДНР и ЛНР в составе Украины или они пойдут по пути строительства собственной государственности.

Если говорить о моей личной позиции, мне представляется разумным и целесообразным, чтобы ДНР и ЛНР вернулись в состав украинского государства с особым статусом. Но, в любом случае, этот процесс должен проходить постепенно, в результате равноправных переговоров между Киевом, Донецком и Луганском, в рамках процесса национального примирения. Киеву необходимо учитывать интересы жителей Донбасса, которые касаются использования русского языка, тесных экономических и политических связей с Россией и т.д. Если Киев не даст Новороссии полную гарантию безопасности и не признает автономию этого региона, то ЛНР и ДНР, наверное, пойдут по пути строительства полноценной государственности, так же как Приднестровье, Абхазия и Южная Осетия.

- Что Вы думаете о минских соглашениях? Могут ли они стать шансом на мирное урегулирование?

- Разумеется, минские соглашения существенно снизили интенсивность боевых действий. Это нельзя не приветствовать. Но, с другой стороны, Порошенко заинтересован в продолжении войны. Поэтому подлинного мира на Донбассе так и не наступило: военные действия то затихают, то снова разгораются. Люди продолжают гибнуть.

Фактически Украина постоянно нарушает свои обязательства, взятые в рамках минских соглашений. Самое печальное, что киевские власти отказываются от любых прямых переговоров, от любого взаимодействия с руководством Донбасса. Продолжается экономическая блокада региона. Киев отказывается от всех социальных обязательств в отношении жителей Новороссии.

- Когда, на Ваш взгляд, могут быть сняты или ослаблены санкции в отношении России?

- В вопросе так называемых санкций в полной мере проявились цинизм и лицемерие западных лидеров. Киев отказывается выполнять взятые на себя обязательства, срывает выполнение минских соглашений, но санкции накладываются на Россию! Поэтому трудно сказать, когда эта политика изменится. Думаю, что вопрос санкций для России далеко не главный. Они не оказывают существенного влияния на российскую экономику и повседневную жизнь людей.

- А нет ли вероятности ужесточения санкций в связи с событиями в Сирии? Могут ли Россия и Запад сотрудничать в решении сирийского конфликта?

- Не думаю, что ужесточение санкций произойдёт. Но, с другой стороны, подлинного сотрудничества у России и Запада в Сирии тоже не будет. У этого конфликта слишком много участников с самыми разными интересами. Например, цели США существенно расходятся с целями Турции, хотя эти страны являются союзниками по НАТО. Некоторый проблеск надежды у меня связан с Дональдом Трампом. Если он станет президентом США, то есть некоторый шанс на то, что американская политика станет менее агрессивной, менее гегемонистской. Тогда и сирийский конфликт можно будет легче решить, и отношения России и НАТО улучшатся.

- А что может измениться при Трампе?

- Если Трамп выполнит хотя бы часть своих предвыборных обещаний, то США станут меньше совать нос во все мировые конфликты. При Трампе американское правительство могло бы больше сосредоточиться на решении внутренних проблем Америки. И это было бы в интересах самого американского народа! США совсем не обязательно постоянно играть роль мирового жандарма и одновременно мирового судьи. Много дел и проблем и в своей собственной стране. Но шансов на победу Трампа не так много. И далеко не факт, что он станет выполнять свои обещания. Мне думается, что нынешний период конфронтации, нынешний период похолодания между Россией и Западом можем быть довольно длительным. И об этом я хотел бы поразмышлять в своей новой книге.

Я считаю себя не пессимистом, а реалистом. Да, политические процессы последних лет, нынешнее политическое противостояние вызывают тревогу. Но в нашей повседневной жизни есть и много позитивных моментов. Мне думается, что долг журналиста состоит в том, чтобы отражать жизнь во всём её многообразии, способствовать сближению между людьми, между странами и народами.

Беседу вёл Вадим Соколов, публицист, специально для www.pravorf.org

Фотографии из личного архива Ульриха Хайдена.