В настоящее время Северный Кавказ нечасто оказывается в фокусе информационного внимания как в России, так и за рубежом. На сегодняшний день в этом регионе не существует мощных сепаратистских движений, хотя бы отдаленно напоминающих «ичкерийский вызов» 1990-х начала 2000-х годов. Власти всех уровней добились значительных успехов в деле интеграции республик Северо-Кавказского федерального округа (СКФО) в общероссийские политико-правовые процессы.
В то же самое время при анализе процессов на Северном Кавказе не должно создаваться благостной картинки. Нельзя не заметить активизации террористической структуры «Вилаят Кавказ» (создана в 2015 году), которая пришла на смену разгромленному «Эмирату Кавказ». При этом «Вилаят» является структурой, связанной с запрещенным в России «Исламским государством» (ИГ/ИГИЛ). В первой половине 2016 года жертвами вооруженного насилия стали 135 человек (71 из них убит, остальные получили ранения). Для сравнения, в первой половине 2015 года аналогичные показатели составили 99 человек (77 убитых, 22 раненых). Говорить о радикальном изменении ситуации в худшую сторону не представляется возможным, однако угрозы дестабилизации сохраняются. Эта ситуация способствует определенной корректировке общественных настроений. По данным Левада-центра (июнь 2016 года), представления граждан России о ситуации в Северо-Кавказском регионе начали возвращаться к «докрымскому» периоду, то есть ко времени, когда обсуждение проблем безопасности «белой Олимпиады» в Сочи были в центре всеобщего внимания.
Между тем проблемы СКФО не сводятся к динамике террористических угроз и активизации вооруженного джихадистского подполья. Не сводятся они и к проблеме участия северокавказских радикалов в конфликтах в Сирии и в Ираке. Крайне важен качественный системный анализ северокавказских процессов, позволяющих понять, существуют ли внутренние предпосылки нестабильности, которые могут быть использованы внешними игроками. Насколько остры социальные проблемы региона (безработица, особенно в молодежной среде)? Каково качество управления на региональном и местном уровне? Продолжается ли интеграция субъектов СКФО в общероссийское пространство? Какова динамика межэтнических и межконфессиональных отношений вне привязки к международным конфликтам? Все обозначенные выше вопросы требуют детального исследования, результаты которого, помимо очевидной академической ценности, имеют и прикладное значение, могут быть использованы в работе представителями власти, общественных и правозащитных объединений.
Экспертный доклад, посвященный проблематике межэтнических отношений и религиозной ситуации в Северо-Кавказском федеральном округе, под общей редакцией академика Валерия Тишкова дает видение основных трендов развития региона в первой половине нынешнего года. Следует отметить, что публикация докладов о ситуации в СКФО стала регулярной. Наработаны значительные исследовательские традиции (как отдельных субъектов федерации, так и общерегиональных трендов), сформировался костяк авторов, имеющих как солидный академический багаж, так и опыт практического взаимодействия с органами власти разных уровней.
Во введении к докладу авторы подчеркивают, что процессы в СКФО анализируются в нескольких контекстах. Наиболее важными являются противоречия во внутренней и внешней политике в условиях нарастания экономического кризиса, а также реализация российской Стратегии государственной национальной политики до 2025 года.
Доклад содержит обзор этнополитической и религиозной ситуации по отдельным северокавказским субъектам РФ. На первый взгляд, выдвижение на первый план Ставропольского края (ему посвящены первые четыре параграфа первого раздела) выглядит спорным. Этот регион СКФО представляется намного более стабильным и спокойным по сравнению с национальными республиками региона, особенно соседним Дагестаном. Авторы говорят об «инерционной динамике» этноконфессиональных отношений в Ставрополье в первой половине 2016 года. Однако более глубокое рассмотрение ситуации подтверждает обоснованность такого пристального внимания к краю. Во-первых, именно здесь находится штаб-квартира представителя Президента РФ в округе. И уже этот факт придает особую значимость региону какстратегически важному центру и потенциальному медиатору. Во-вторых, Ставрополье принимает большое количество внутренних мигрантов из республик Северного Кавказа, поэтому выстраивание отношений с ними на основе взаимного уважения и соблюдения законов РФ – принципиально важное условие для развития всего округа.
При этом авторы отмечают тенденцию к некоторой «эскалации», наметившуюся еще с конца 2015 года. Значительное внимание уделяется анализу террористической атаки 11 апреля 2016 года. Нападение на Новоселицкий отдел внутренних дел стало первой террористической атакой в Ставропольском крае после декабря 2013 года. При этом апрельская террористическая акция стала первой суицидальной атакой на Ставрополье. Авторы приходят к выводу: «Типичные сложности проявились в сфере отношений с приезжими из других субъектов СКФО на территорию края. Характерной остаются массовые драки с участием представителей различных по этническому признаку групп молодежи».
В целом же авторский коллектив, анализирующий ситуацию в крае, представил интересное мозаичное полотно, затронув широкий спектр проблем (миграция, казачье движение, межэтнические отношения, социально-экономическое развитие).
Следующие два параграфа первого раздела посвящены проблемам в самой крупной и густонаселенной республике Северного Кавказа – Дагестане. Именно Дагестан стал главной мишенью для осуществления терактов структур, подчиненных запрещенному в РФ «Исламскому государству». «Дагестанские разделы» чрезвычайно ценны большим объемом эмпирического материала, касающегося местного уровня (а не только контекстов, связанных с Сирией или внешней политикой РФ). Авторы представляют читателям интересный материал, касающийся протестных действий дагестанских дальнобойщиков против системы «Платон». Значительное внимание авторы уделяют внутриисламскому конфликту между салафитами и тарикатистами, который с наибольшей остротой проявляется именно в Дагестане. По их справедливому замечанию, у властей и правоохранителей есть проблемы с выстраиванием качественной стратегии по нейтрализации исламистов: «Основным методом контроля и противодействия экстремизму со стороны МВД в регионе является профилактическая регистрация лиц, подозреваемых в приверженности к нетрадиционным течениям в исламе. К сожалению, в данной работе, по оценкам экспертов, есть перекосы, связанные с попаданием в списки потенциальных экстремистов лиц, далеких от радикальных взглядов и идей». Впрочем, помимо очевидных достоинств, разделы по Дагестану имеют и свои недостатки. Так, авторы недостаточно внимания уделили такому сюжету, как выезд сторонников «нетрадиционного ислама» за пределы территории РФ (в Турцию, Египет, страны Ближнего Востока). Без исчерпывающего ответа остается вопрос о степени их воздействия на родственников, друзей, знакомых, единомышленников, оставшихся в Дагестане.
Седьмой и восьмой параграфы первого раздела посвящены положению дел в Ингушетии. Отмечается определенное улучшение социально-экономического положения в республике, которая долгое время выглядела на фоне соседей как явный аутсайдер. В то же время авторы показывают наличие серьезных институциональных проблем (частые перестановки чиновников, отсутствие глубоких стратегий развития различных отраслей, нестабильность управленческого аппарата). Значительное внимание уделяется религиозной политике и созданию управления по делам религии при главе республики. В этом многие люди в республике видят попытки светской власти поставить религию в целом и республиканский муфтият в частности в подчиненное положение. «Одной из самых острых ситуаций и тяжелых проблем региона остается состояние этноконфессиональной сферы, в которой отмечается ряд неразрешенных вопросов, радикальных споров и отсутствие диалога как между и внутри различных религиозных сообществ, так и во взаимоотношениях официальных властей и местного духовенства»,– резюмируют авторы.
Девятый и десятый параграфы обращены к ситуации в Кабардино-Балкарии (КБР), одиннадцатый и двенадцатый – в Карачаево-Черкесии (КЧР), тринадцатый и четырнадцатый – в республике Северная Осетия-Алания. По сравнению с предыдущими параграфами в этих частях доклада акцент делается на описательность. Хотя качество собранного эмпирического материала заслуживает самой высокой оценки. Пятнадцатый и шестнадцатый параграфы посвящены проблемам Чечни. Согласно выводам авторов «в религиозной сфере наблюдается противоречие между приверженцами суфизма и салафизма, традиционного и нетрадиционного ислама». При этом в Чечне в отличие от других субъектов СКФО, где существует «публичное поле для дискуссий последователей разных религиозных направлений, в ЧР по-прежнему считается нецелесообразным предоставлять площадки сторонникам ваххабизма».
Доклад, посвященный актуальным северокавказским трендам первой половины 2016 года, имеет свою особую «изюминку». Ей стал второй раздел, целиком посвященный влиянию «земельного вопроса», водных и иных природных ресурсов на состояние межэтнических и межконфессиональных отношений. В нем все субъекты СКФО рассматриваются именно через эту призму. Богатству собранного эмпирического материала по данной теме может позавидовать любое издание, посвященное проблемам Северного Кавказа. Здесь мы видим и анализ правовой базы, и динамику изменений отношения региональных властей и общественных институтов к проблеме ресурсов, и коллизии между частной, общинной и «этнической» собственностью на землю.
При этом доклад не лишен и определенных недостатков. Думается, второй раздел только выиграл бы, если бы, помимо отдельных параграфов по республикам СКФО и Ставропольскому краю, содержал качественное общее введение, в котором суммировались бы черты как характерные для всего российского Кавказа, так и уникальные, свойственные лишь отдельным субъектам РФ. Были бы важны и обоснования обращения к ресурсной проблематике. Впрочем, это замечание может относиться и к введению ко всему докладу. Фактически авторы не задают основные векторы тексту. Не вполне обоснованным представляется и игнорирование Адыгеи, а также Краснодарского края. Эти субъекты РФ входят в состав ЮФО (Южного федерального округа). Однако многими нитями они связаны с Северным Кавказом: как с его актуальными проблемами, так и с историей (взять тот же «черкесский вопрос»). Не менее важной является и связь их с Абхазией, чьи проблемы также переплетены со многими сюжетами СКФО. И дополнительные главы, посвященные ситуации в этих регионах, только украсили бы доклад в целом.
Есть и незначительные методологические замечания к докладу. Они, впрочем, носят полемический характер. Между тем было бы целесообразно ввести некие общие правила анализа и описания для всех разделов (конечно, принимая во внимание и уникальность отдельных сюжетов для каждой республики). Это же касается и количественных параметров. Так, проблемы Ставрополья описаны в четырех параграфах, а Дагестана – всего в двух.
Директор МБПЧ Александр Брод: «Учитывая дефицит знаний о Северном Кавказе за рубежом (а также спекуляции на эти темы в СМИ западных стран, где до сих пор проблемы региона сводятся к «войне в Чечне»), было бы целесообразно перевести доклад на иностранные языки. Комплексная работа, посвященная анализу ситуации в СКФО, крайне полезна сегодня. Думается, она найдет своего заинтересованного читателя среди ученых, экспертов, правозащитников, ответственных чиновников, принимающих практические управленческие решения».