Версия для печати

О проекте специального доклада «”Российский прорыв” и задачи гражданского общества»

Вовлечение общества в решение масштабных государственных задач невозможно недооценивать. К сожалению, до сих пор в российских общественных дискуссиях преобладает во многом искусственно сконструированная дихотомия, в основе которой — жесткое противопоставление сильного государства (шире говоря, государства вообще) гражданскому обществу, прав человека — правам государства. При этом в выстраивании такой оппозиции зачастую крайности сходятся, и «государственники» демонстрируют парадоксальное единство с либеральными доктринерами. Налицо — смешение и искажение понятий. «Сильное» государство рассматривается исключительно как тоталитарное, тогда как гражданское общество видится как нечестный конкурент Левиафана, готовый ради маломальской автономии от государственного вмешательства добиться разрушения (или, как минимум, повреждения) бюрократической машины.

В этой связи уяснение значительного гражданского потенциала для укрепления государственности представляется актуальным, как в силу академических причин (тема недостаточно исследована), так и по практическим соображениям. Государство для построения эффективной внутренней и внешней политики должно опираться на творческий потенциал общества. В противном случае есть риск того, что решения властей не будут достаточно легитимными, что чревато вероятностью их дискредитации противниками российских национальных интересов. В конечном итоге, повышается вероятность дисбаланса между общим и частным, что стало одной из причин провала советского проекта.

Проект специального доклада Общественной палаты Российской Федерации «”Российский прорыв” и задачи гражданского общества» призван заполнить имеющиеся пробелы в рассмотрении такой темы, как общественная поддержка государственных усилий по преобразованию страны. На первый взгляд, структура доклада логична. Он состоит из введения, шести разделов и заключения. В нем обосновывается необходимость национального прорыва, прорисовываются его контуры, объясняются и предлагаются модели наиболее эффективного государственно-общественного партнерства.

В то же самое время, нельзя не заметить, что многие положения доклада грешат известной лозунговостью, не содержат объяснений, не являющихся просто досужим любопытством. Так, во введении авторский коллектив констатирует: «Наше государство и общество вступают в новый этап своего развития. Этот этап, его вызовы и риски требуют своего осмысления с тем, чтобы наше гражданское общество смогло активно и ответственно участвовать в решении задач, от решения которых, без всякого преувеличения зависят судьбы нашего Отечества». Спору нет, без активного вовлечения общества инициативы власти останутся лишь бюрократическим экспериментаторством. Но хотелось бы понять, что авторы рассматривают как новый этап в жизни Российского государства и общества? В чем новизна этого этапа? Какие риски и вызовы сегодня отличают ситуацию 2019 года от, скажем, начала 2000-х или 1990-х годов? Олигархат, либеральное доктринерство, полагают авторы, нам сегодня не грозят. Это — удел Украины и маргинальной части российских элит. Тогда что сегодня угрожает стране? Кто и какие силы мешают осуществлению прорыва? Серьезный доклад требует честного ответа на обозначенные выше вопросы, а не просто полунамеков в надежде на принцип sapientisat.

Авторы доклада называют «российский прорыв» императивом развития общества и государства. Но что такое этот самый прорыв они четко не говорят. Это достижение уровня «высокоразвитых стран». Какие страны имеются в виду? G7? «Азиатские драконы»? Кто должен стать ориентиром? Кого нужно в течение буквально пяти лет «догнать и перегнать»? В докладе подробно излагаются элементы, так называемой, «ловушки среднего уровня развития». Но достаточно ли постановки этой цели для широкой общественной консолидации? Про прорыв, который важен, и который по своим масштабам — нечто большее, чем преобразования первых пятилеток или «капиталистическая индустриализация» дореволюционной России, написано много. Но так и не ясно до конца, какими методами предполагается его осуществлять? На основе мобилизационной экономической модели? Или, напротив, «раскрепощения» бизнеса и создания для него особых условий? Где и как возможны издержки? Когда и при каких условиях сможет вызреть принципиальное улучшение социально-экономической и общественно-политической обстановки? На эти вопросы, увы, нет содержательных ответов.

В тексте доклада очень много справедливых тезисов о том, что «крымский консенсус» не вечен, что нужны новые идеи, что присутствует разрыв между декларируемыми целями и их реализацией. Говорится о запросе на справедливость, хотя нет четкого понимания, где взять ресурсы на удовлетворение патерналистской модели государства, когда высокие социальные стандарты поддерживаются властью. «Одной из наиболее острых проблем является абсолютно недостаточное осознание нашим обществом судьбоносного характера российского прорыва, ясного понимания необходимости активного общественного участия в реализации его целей и задач», — констатируют авторы. Наверное, они правы. Но для понимания всей судьбоносности любого прорыва, надо бы самим творцам его концепции четче представлять, что они имеют в виду. Не просто на уровне тезиса, а на уровне проработанных идей и практических предложений. Без этого все останется просто на уровне «все хорошее против всего плохого». И обвинять общество в непонимании того, что сами интеллектуалы не смогли четко сформулировать, странно, как минимум.

В докладе патриотизм понимается как важнейшее условие международного мира. Между тем, российское общество следует готовить к мысли о том, что международный мир понимается по-разному. И взгляды на то, что есть оптимальный мир для России, США, ЕС, КНР, различаются существенно. Современный мир — это высоко конкурентная среда, в которой четкость стратегии и понимание целей и задач, крайне важно. Одними общими фразами здесь не обойтись. В докладе приводятся такие понятия, как «ответственный класс». Но кто может рассчитывать войти в его ряды? Матрица такого класса строится по социальным, политическим, финансовым критериям? Также вызывают вопросы и такие категории, как «пораженцы», «субэлитные группы», якобы, зараженные повышенной склонностью к критичности и паническим оценкам? Но нет ли здесь явного стремления к спрямлению острых углов? Записать оппонента в «пораженцы» — и вопрос решен? Но возможно ли достижение прорывных целей и задач без критики государственной политики, которая, наряду с успехами, может быть чревата ошибками и даже провалами?

«Устранение дефицита общественной сопричастности требует не просто большего активного информационного сопровождения национальных программ и проектов, но качественно иной стратегии, ориентированной на реальное влияние на умы и сердца большинства россиян. Участие в разработке и реализации этой стратегии — важнейшая задача российского гражданского общества», — гласит доклад Общественной палаты. Вот именно четкости стратегических установок по поводу того, что считать национальным прорывом, каковы его элементы, издержки, профиты, в представленном тексте и не хватает.