Любая дискуссия, если ее конечная цель - не превратиться в спекулятивный обмен мнениями и обвинениями, а быть продуктивным диалогом, начинается с определения предметного поля и критериев оценки рассматриваемого феномена.

Наверное, не будет преувеличением сказать, что в сегодняшнем мире тема прав человека является одной из центральных сюжетов, как внутренней, так и международной политики. Во имя защиты прав человека создаются общественные, политические движения, зачастую выступающие мощным фактором реформ и революционных изменений. Расширение гражданских свобод — это вопрос, над которым бьются не только в «третьем мире», но и в США, государствах ЕС. При этом на наших глазах ширятся практики так называемых «гуманитарных интервенций», то есть вмешательства во внутренние дела разных стран с целью защиты прав человека и «принуждения к миру» ради этого. Так было в Ираке, Ливии. Санкционная политика по отношению к России также обсуждается не только в контексте Крыма и Донбасса, но и «авторитарного правления», «попрания гражданских прав и свобод». Заметим, что использование методики «лечебной сецессии» («remedialsecession») в отношении бывшего сербского автономного края Косово также оправдывалось как некий «уникальный кейс» потому, что мировое сообщество столкнулось с невиданным в Европе нарушением прав человека. Многие государства, влиятельные международные структуры (такие как «FreedomHouse») публикуют рейтинги прав и свобод. Но неизбежно возникает вопрос, а почему та или иная страна отнесена к «несвободным», «частично свободным» или «свободным». Нет ли здесь необъективности, а то и предвзятости?

В этом контексте публикация работ, посвященных рационализации и, если угодно, операционализации понятийного аппарата в области защиты прав человека, а также их адекватной оценки, чрезвычайно важна. Ведь, несмотря на то, что значение показателей для реализации прав человека закреплено в ряде международных договоров, их использование не носит системного характера. Появление исследования «Показатели в области прав человека: руководство по измерению и осуществлению» (подготовлено Управлением Верховного комиссара ООН по правам человека) нацелено на преодоление этой лакуны.

Данная работа представляет собой серьезную попытку описания критериев правозащиты. Авторы совершенно правы, когда говорят, что «стандарты и принципы в области прав человека в формате основанного на ценностях нормативного изложения, по сути, закрепленного на юридическом языке договоров, не всегда можно использовать непосредственно при разработке и внедрении политики. Их необходимо преобразовать в более реальную и рабочую концепцию». Действительно, разрыв между нормативным подходом и реальной общественно-политической практикой создает немало проблем, формирует так называемые «двойные стандарты» при трактовке той или иной неоднозначной ситуации.

Структура исследования (руководства) выглядит обоснованной и не вызывает особых нареканий. Оно дает базовые определения (права человека, общие нормы и принципы их соблюдения). В нем скрупулезно прописаны механизмы ООН по обеспечению защиты прав человека, количественные и качественные показатели их оценки. Что важно, авторы специально остановились на имеющихся трудностях в интерпретации имеющихся данных. Второй раздел руководства посвящен концептуализации показателей в области прав человека. Ключевой вопрос для каждого исследования — методология. Ей посвящен третий раздел руководства. Крайне важным сюжетом является вопрос о статистической этике и проблеме злоупотребления данными. Не менее важный сюжет — источниковедческая релевантность. Чем оперируем мы, когда выносим тот или иной вердикт относительно соблюдения прав и свобод человека? На этот вопрос авторы руководства дают обстоятельный многостраничный ответ. В главе четвертой изложены примеры обоснования выбора правозащитных атрибутов и соответствующего набора показателей. Следующий за ней раздел посвящен практически ориентированному сюжету — мониторингу прав человека, а также использованию критериев и параметров, зафиксированных ранее.

На первый взгляд, работа безупречна. В ней охвачен широкий спектр вопросов права, социологии, политологии, касающихся правозащитной проблематики. Показаны возможные методологические и практические «ловушки», подстерегающие, как исследователей, так и далеких от академической науки «практических» правозащитников. Но некоторые моменты трудно не заметить.

Во-первых, тема прав человека подается так, как будто бы она не связана с реальной политикой, противоречивыми интересами государств на мировой арене, попытками ее инструментального использования для продвижения эгоистических задач того или другого государства. Стоило бы, между тем, иметь в виду, что инфляция таких понятий, как «геноцид» (что мы видели на Балканах или на Ближнем Востоке), «диктатура» (когда в один ряд записываются Северная Корея, Иран и Россия), а также конъюнктурная апелляция к правам человека ради легитимации внешнего вмешательства, дискредитирует саму правозащиту. Что особенно важно для стран, имеющих проблемы в этой сфере. Такая дискредитация позволяет авторитарным режимам умело манипулировать населением, доказывая гражданам, что лучше личная власть того или иного политика, чем «переустройство» страны с помощью авианосцев и самолетов другого государства. Во-вторых, снова упускается из виду в угоду политической корректности тот важный факт, что права человека в разных странах и цивилизациях имеют разное прочтение. И свое понимание этих прав есть не только в США, но и в странах исламского Востока. Эти интерпретации могут не совпадать, но делать вид, что, кроме универсальных ооновских подходов, более никаких не существует, странно. Таковые «альтернативы» можно не принимать и даже критиковать, но очевидно, они должны быть учтены. Отказывать в правозащите той же России или Ирану на основании непохожести их политического строя на устройство США и ЕС, как минимум, странно. В-третьих, не выведены коллизии между правами человека и безопасностью. Но таковые есть не только в указанных выше «проблемных странах», но и в Соединенных Штатах.

Таким образом, руководство при всех его очевидных достоинствах выглядит излишне «причесанным». В нем не показаны многие практические вызовы и коллизии, которые сопровождают работу правозащитника, а также эксперта по этой проблематике. Но без их тщательного анализа и принятия во внимание (как минимум!) эффективность оценок состояния прав человека, как и их критерии, так и останутся лишенными той самой системности, про недостаток которой авторы руководства писали в самом начале своего труда.