С момента распада Советского Союза и завершения «холодной войны» дискуссии вокруг роли и значения Великой Отечественной войны значительно актуализировались. Несмотря на постепенное отдаление от самого этого события, накал страстей в этих спорах не уменьшается. Этот сценарий можно объяснить несколькими факторами. Во-первых, завершение «холодной войны» (что на Западе было расценено как однозначное поражение СССР), эрозия «ялтинско-потсдамского мира», зафиксировавшего итоги Второй мировой войны, привели к формированию несбалансированной системы международных отношений с доминированием одной державы — США. В Европе это повлекло за собой укрепление натоцентричной модели безопасности, не учитывающей интересы России и других субъектов, желающих следовать самостоятельным внешнеполитическим курсом. Как следствие, стремление вытеснить память о победе СССР и союзников по антигитлеровской коалиции над нацистской Германией. При этом Советский Союз приносился в «жертву» за счет акцентуации на успехах США и Великобритании. Во-вторых, страны Восточной Европы, вышедшие из-под советского влияния, а также новые постсоветские образования, стали выстраивать свою внутри- и внешнеполитическую идентичность на основе концепции «бегства от Москвы». В результате, появление «девятого вала» ревизионистских концепций. Вашингтон и Брюссель же в своем стремлении «объединить Европу» под эгидой ЕС и НАТО были готовы закрыть глаза на преступления, творившиеся в 1930-1940-х гг. на территориях стран, ставших их новыми союзниками в начале 1990-х гг. В итоге начал формироваться антисоветский и антироссийский политико-исторический консенсус, сопровождавшийся ростом фальсификаций итогов Великой Отечественной и Второй мировой войны.

На тему «войн памяти» в последние годы вышло немало книг и статей. Однако, как правило, они фокусировались либо вокруг академической историографии и ее политизации, либо вокруг инициатив различных государств или межгосударственных проектов (Европейский парламент, национальные представительные органы, Пентагон). Как правило, из поля зрения уходили фальсификации, распространяемые в так называемых «новых СМИ» (социальные сети, телеграм-каналы, блоги). Между тем, их влияние на широкую аудиторию, особенно молодежь, не следует недооценивать. В этой связи востребованным представляется любое исследование, посвященное данному феномену. Недавно увидело свет исследование «Великая Отечественная война. Фальсификация истории. Манипуляции в социальных медиа», подготовленное столичной компанией «Крибрум», которая не первый год изучает данную проблему в сегменте Интернета.

Предметом исследования стали публикации в социальных медиа на русском языке. Авторы изучили 4,7 миллионов таких сообщений (число авторов постов и комментариев составило более 1,3 миллиона человек). Обосновывая актуальность своей работы, авторы справедливо указали на рост аудитории Рунета в последние несколько лет. Согласно их оценкам, «важно отметить, что темпы увеличения объема контента в социальных медиа по некоторым затронутым в данном исследовании темам превышают темпы роста аудитории российского сегмента сети Интернет. В любом случае, и увеличение объема контента, и рост аудитории социального Рунета увеличивают количество реципиентов данной манипулятивной информации».

Можно согласиться также с выводами авторов, что для обсуждения темы Великой Отечественной войны характерен в целом «сезонный характер». Обострения споров случаются ближе к дате 9 мая. Впрочем, стоит упомянуть и другие памятные даты (22 июня, годовщины снятия ленинградской блокады или окружения группировки немецко-фашистских войск под Сталинградом). В то же самое время, вряд ли уместно отождествление носителей либеральных ценностей с русофобскими настроениями. Здесь нет линейной зависимости. Как минимум, тут требовалось бы взять слово «либерал» в кавычки, ибо защита идеалов свободы, прав человека совершенно не означает готовности автоматически оправдывать коллаборационизм или видеть в празднике 9 мая проявления т. н. «победобесия».

К слову сказать, именно с анализа упомянутого выше феномена начинается первая часть исследования. «Термин «победобесие», появившись в 2005 году, изначально олицетворял собой одно из проявлений критики празднования Дня Победы и общепринятой трактовки событий Великой Отечественной войны», — полагают авторы. Но в дальнейшем эти, перефразируя Андрея Синявского, «эстетические разногласия» авторов термина с российской властью, переросли в политизированную оценку итогов войны и достигнутой победы. Основной пафос — попытка принизить значение дня 9 мая, связать его якобы с имеющимся в последние годы «милитаристским угаром».

Во второй части исследования анализируется такой активно тиражируемый миф об СССР как виновнике Второй мировой войны. К слову сказать, эта оценка — вовсе не удел маргиналов. В 2020 году она была отражена в тематическом обзоре министерства обороны США (Пентагона). В этом документе СССР не только определяется как страна, несущая солидарную с Третьим рейхом ответственность за развязывание Второй мировой войны. В нем нет ни одного упоминания о битве на Волге и на Курской дуге, обороне Москвы, Ленинграда, Кавказа, Заполярья, взятии советскими войсками Берлина и Кенигсберга. Что же касается Рунета, то по подсчетам авторов исследования, «количество сообщений по данной теме поступательно увеличивается. Всего за исследуемый период обнаружено более 260 тысяч публикаций. Только 35% из них являются оригинальными, остальные представляют собой их перепечатки, репосты и ретвиты оригинальных публикаций». При этом резкая «раскрутка» этой темы фиксируется, начиная с 2015 года, что авторы связывают с украинским кризисом.

В третьем разделе исследования речь идет о концептах «нечем гордиться» и «завалили трупами немцев». Как следствие, попытки выхолащивания военных успехов СССР, сведение их к банальному численному превосходству или «климатическому фактору» (знакомому нам еще со времен наполеоновских войн и мифа о «генерале Морозе»). Четвертый раздел охватывает материалы, в которых нацизм и фашизм отождествляется с коммунизмом. И здесь важными «корифеями» становятся такие «разоблачители» истории войны, как Виктор Суворов и Марк Солонин. К слову сказать, никто из этих «историков» не публиковался никогда в западных рецензируемых академических журналах, что стоило бы использовать в выступлениях, нацеленных на критику фальсификаторов.

«С 2014 года отмечен резкий рост количества сообщений с утверждением «СССР – оккупант». Данный нарратив, переплетенный с историей современной России, искаженными историческими фактами и событиями, высказываниями и действиями отдельных персон, лозунгами и призывами, активно распространяется в социальных сетях», — констатируют авторы. Данному сюжету посвящена пятая (и завершающая) часть их исследования.

Таким образом, представлена интересная работа, которая, очевидно, требует продолжения. Однако ее выводы не объясняют, является ли кампания фальсификаций в «новых медиа» централизованной или же речь о рефлексирующих одиночках, группах. Фиксация роли украинского кризиса в актуализации таких кампаний есть. Но можно ли только в нем видеть причины, если по данным самих же авторов среди публикаторов фейков процент россиян велик. Наверное, стоило бы дать более подробную информацию об их бэкграунде. Кто это? Студенты, аспиранты, маргиналы, люди без определенного рода занятий или же, напротив, те, кто пытается определять тональность дискуссий? Собирательный портрет таких «авторов» в России и извне ее (Украина, Прибалтика) отличается? И если да, то чем? О предложениях, озвученных в исследовании: легко сказать, противостоять фейкам с помощью «идеологически устойчивых смыслов». Но каких? Значит, нужны нестандартные подходы — как исторические, так и технологические. Возможно, в новых своих исследованиях авторы представят более подробное видение того, как бороться с фальсификаторами, купировать распространение фейков и эффективно сдерживать его в будущем.