Напомним, 21 февраля пять девушек пришли в храм Христа Спасителя, надели маски, вбежали на солею и амвон (вход на которые запрещен), включили звукоаппаратуру и исполнили некое произведение, сочетавшее в себе отзвуки византийских знаменных распевов и ритмы панк-рока. По своему содержанию песня представляла собой обращенное к Богородице прошение о том, чтобы она стала феминисткой и прогнала Путина. В прошении в самой резкой форме звучали обвинения против патриарха (включая прямые грубые оскорбления) и церкви, погрязших в мздоимстве, осуждался альянс патриарха-чекиста с чекистом-президентом, аресты гей-активистов и недовольных режимом. Динамичные подтанцовки девушек во время пения чередовались с коленопреклонениями, когда девушки истово крестились.
Обращает на себя внимание растерянность охранников храма. Они пытались пресечь происходящее, но довольно деликатно, а потому безуспешно. Девушки допели песню до конца, и как свидетельствуют очевидцы, выскочили из храма и разбежались.
Поднялся громкий скандал, дошедший до властных верхов. В итоге девушек через некоторое время нашли, и к двум из них – Надежде Толоконниковой и Марии Алехиной – применили меру пресечения в виде ареста, после чего предъявили обвинение по ч. 2 ст. 213, которая предусматривает наказание до 7 лет лишения свободы.
Девушки объявили голодовку, а общество окончательно раскололось по отношению к происшедшему. Условно можно выделить четыре реакции:
1. Акцию в Храме Христа-спасителя резко осуждают и требуют наказания участниц, или, по крайней мере, их публичного покаяния – так, часть духовенства во главе со Всеволодом Чаплиным потребовала сурового наказания участниц панк-группы за богохульство, хулиганство и экстремизм. Лидер «Наших» Борис Якеменко и игумен Виталий (Уткин) призвали вспомнить ветхозаветные кары за богохульство — вплоть до смертной казни. Осудил акцию и премьер-министр В.Путин. С такой оценкой солидаризируются официальные структуры и часть общественности.
2. Акцию девушек осуждают, их считают юными и глупыми, но призывают церковь к прощению и милосердию. Такие мнения высказали ряд журналистов, искусствоведов. Профессор Московской духовной академии диакон Андрей Кураев защитил панк-певиц, приписав их выходку традициям масленичных гуляний. Ряд православных написали письмо Патриарху с просьбой простить неразумных чад Божиих.
3. Акции выражают полную поддержку, приводя альтернативные аргументы:
- в ней усматривают элемент социальной критики через юродство, характерное для русской исторической традиции, "акцию верующей молодежи" и "неканоническую форму молитвы". Высказывалось мнение, что "обозначение изверга и тирана Сранью Господней – корректное следование русской и европейской церковной традиции", а осуждение акции – это "мрак", в который "можно превратить веселое и доброе учение Христа".
- девушек, произнесших молитву "об избавлении страны от диктатуры и полицействующих клерикалов", считают отважными борцами с прогнившим режимом и обслуживающим режим церковью. Не акция девушек, а их арест был назван "провокацией", которую "тщательно подготовил альянс фашиствующего крыла партии власти и фашиствующего крыла Московской патриархии". Такую точку зрения разделяют некоторые популярные блогеры, журналисты, деятели оппозиции. Группа правозащитников в итоге подписала заявление в Таганский суд г. Москвы, где назвала арестованных "узниками совести" и призвала "развернуть общественную кампанию в их защиту – как залог возвращения нашей страны к нормам правового демократического государства".
4. Упор в оценке происходящего делается на юридический аспект дела и осуществляется попытка отнестись к происшедшему как к противоречивому феномену сегодняшнего дня, требующему выработки определенного отношения к нему общества.
Очевидно, что акция панк-группы действительно могла оскорбить чувства верующих и, в известном смысле, нарушала их права. Усмотреть мотивы юродства, нетрадиционной формы молитвы в акции вполне возможно, конечно. Однако поведение верующих, порядок богослужений, чтения молитв в храме регламентируется, и выступление панк-группы явно этот регламент нарушало, тем более что "неканоническая форма молитвы" осуществлялась на солее перед алтарем, куда подниматься верующим запрещено. В церквях нередко бывают случаи, когда у психически нездоровых людей проявляются признаки "беснования", и их выводят из церкви. Проявления современной панк-культуры не всегда легко отличить от "беснования", и акцию девушек верующие и администрация храма могли расценить именно таким образом. Впрочем, "беснование" не предполагает дальнейшего уголовного преследования.
Практика же юродства, хотя и существовала в византийской и русской исторической традиции, осуществлялась всегда по дозволению царствующих особ. Кто же сейчас ей покровительствует, не очень ясно. Иван Грозный чтил юродивого Василия, названного потом Блаженным, "яко провидца сердец и мыслей человеческих". Премьер-министр Путин девушек из "Pussy Riot" вряд ли считает таковыми, да и не имеет права им покровительствовать – у нас президентская республика, а не монархия.
Мнение правозащитников и оппозиционеров о девушках из "Pussy Riot", представляющих их "узниками совести" даже комментировать странно – в таком именовании они встают в один ряд с Андреем Дмитриевичем Сахаровым и другими диссидентами. Все-таки, "панк-молебен" вряд ли можно считать аналогом выходу на Красную площадь с протестом против вторжения советских войск в Чехословакию.
Что касается "патриотически настроенных граждан" и гневных православных, требующих самых жестоких кар – засадить девушек в тюрьму на 7 лет пусть даже за глупую и оскорбительную выходку, но явно не за опасное преступление, при том, что в стране за самые чудовищные преступления граждане не несут порой никакого наказания или отделываются условным сроком, – лишь свидетельствует об отсутствии у них милосердия и того же здравого смысла. Обвинителей не смущает даже факт наличия у участниц панк-группы малолетних детей.
Что касается правоохранительных и судебных органов, то они приступили к активным поискам виновных только после развернувшегося скандала и, судя по всему, реакции премьер-министра. В итоге они выбрали девушкам меру пресечения в виде ареста (решение потом подтвердил суд), что также является полным абсурдом – их поступок ни в коей мере не сравним с серьезными уголовными и экономическими преступлениями, при которых мера пресечения нередко ограничивается подпиской о невыезде. Вместе с тем, этот абсурд есть прямое следствие того, что квалификация преступления по ч. 2 ст. 213 предусматривает тюремное заключение от 2 лет, и по закону в таких случаях арест предполагается – так что налицо еще один повод для реформирования статей УК применительно к классификации преступлений и наказаний за них.
Ст. 213 ч.2 гласит о хулиганстве как "грубом нарушении общественного порядка, выражающем явное неуважение к обществу". Т.е. квалификация преступления по этой статье с довольно расплывчатым содержанием носит явно оценочный характер. Деяние девушек может подпадать под пункт б) статьи – "по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы". Однако следует ли считать действия группы разжиганием вражды или же социальным протестом, который характерен для панк-искусства – тоже большой вопрос. При подобных формулировках и разногласиях в обществе в оценке соответствующих акций предъявление подобного обвинения вызывает очень много вопросов.
Таким образом, происшедшее событие еще раз засвидетельствовало системный характер интеллектуального, нравственного и законодательного кризиса практически в самых разных слоях нашего общества.
Вместе с тем, проблема остается, и является довольно серьезной – как обществу следует реагировать на такого рода случаи? Как можно квалифицировать такие и аналогичные акции, подлежат ли они административному или уголовному наказанию, с учетом столь неоднозначного к ним общественного отношения?
История с "Pussy Riot" еще раз показывает необходимость четких юридических определений о возможных местах проведения художественных акций и о необходимости согласования их в случае проведения вне территории соответствующих художественных площадок (галерей, концертных залов и пр.), закрепления за инициаторами и исполнителями творческих акций их прав и обязанностей по отношению к обществу, разработки более детального регламента поведения в общественных местах (в частности, в храмах), реформирования УК (с необходимостью переноса ряда статей в административный кодекс). Ну и, разумеется, взросления всего нашего общества, весьма еще неразвитого.