Заявление сенатора прозвучало в связи с трагедией на Кубани. Он напомнил, что уже после наводнения распространялись слухи о том, что возможна вторая волна стихии – например, что прорвало дамбу и грядет новое наводнение. Еще несколько молодых людей утверждали, что в городе «валяются кучи трупов», а гуманитарная помощь не раздается, а продается. В результате, они были доставлены в полицию как провокаторы, где и остались на 15 суток по обвинению в «хулиганстве».

Торшин уверен, что «последствия распространения паники могут быть катастрофическими», и призвал депутатов Госдумы разработать законодательную базу, для того, чтобы такие поступки не остались безнаказанными. С Торшиным согласен и другой член Совфеда – Юрий Калинин, бывший некогда главой ФСИН, который также считает, что за «излишнее паникерство» следует наказывать по УК РФ: «Всегда находятся негодяи, которые используют ситуацию в своих интересах. Эти мародеры, паникеры пользуются этим в политических, криминальных целях. Поэтому необходимо ввести уголовную ответственность за такое поведение».

Любой природный катаклизм порождает массу слухов – это не сознательная, зловредная акция людей, а естественная реакция в условиях ограниченной информации. В случаях землетрясений, наводнений и прочих стихийных бедствий происходят сбои в электроснабжении, телефонной и радиосвязи, что, естественно, приводит к ограниченности информации и к массе слухов. Наказывать за это людей было бы очень странно.

Когда местные власти, МЧС работают четко и бесперебойно в районах катаклизмов, когда налажена связь, и люди доверяют властям, то и паника, соответственно, будет минимальной. Когда же властям не верят (а в России для этого есть все основания), то и панических слухов будет масса.

Напомним, до сих пор неясны причины трагедии в Крымске – всему ли виной дожди, или же был осуществлен сброс воды на плотине. Многочисленные эксперты сомневаются в официальных сообщениях и ловят их на обмане. Блогеры и независимые журналисты передают сообщения, никак не совпадающие с официальными, в т.ч. и по количеству жертв. И подобная ситуация абсолютно типична для России, потому что полная правда о трагических событиях так всегда и оставалась неизвестной населению – о гибели подлодки "Курск", о событиях в Беслане, о гибели людей в тюрьмах и СИЗО, о десятках других общественно значимых событиях. Так у нас взращивается благодатное поле для слухов.

Польза подобного закона для власть имущих очевидна: события в местах катаклизмов и трагедий должны быть окружены молчанием. Право освещать их имеют только официальные лица. Тогда и грехи власти можно легко скрыть. Любые же неофициальные разговоры и критику властей со стороны журналистов – что власти обманывают население, что они инертны, что происходит воровство средств, отпущенных на ликвидацию стихийных бедствий (что вполне типично для России) – можно подвести под определение "клеветы". Не случайно председатель Постоянной палаты по правам человека Политического консультативного совета при Президенте РФ правозащитник Валерий Борщев счел инициативу Торшина «глубоко циничной», отметив, что предложенная норма может существенно ограничить журналистскую деятельность и право на доступ к информации: «Если журналист получил какую-то тревожную информацию и сообщил о ней, а эта информация окажется неподтвержденной, его могут привлечь к ответственности».

Законы о запрете на паникерство существовали в военное время, и в обосновании своего предложения сенатор Торшин фактически отождествляет современную мирную жизнь в России с военным временем: «история человечества знает о том, что при военном положении паникеров расстреливают на месте». На это Александр Подрабинек заметил, что "«Расстрелять на месте» — это мечта тех, кто не способен принимать разумные законы, не может решать государственные проблемы, не умеет создавать, строить и творить, но хочет быть у власти, а любой вопрос решать нажатием указательного пальца на спусковой крючок".

Но предложение А.Торшина может иметь последствия, выходящие далеко за рамки слухов в момент природных катаклизмов. При всей неопределенности понятия "паника", за последнюю можно будет считать вообще любую информацию и экспертную оценку, связанную с природными или политическими катаклизмами: что приближается экономический кризис, что рухнет рубль, что война Ирана с Израилем грозит серьезными геополитическими бедами для России, что ожидаемая небывалая жара приведет к катастрофическому снижению урожая, и сотни и тысячи других сообщений.

Под закон о "панике" могут попасть десятки газет, журналов и электронных СМИ, где высказываются разные конспирологические теории и муссируются "страшные" слухи и сведения, до которых охоча широкая публика: что на землю высаживается десант "летающих тарелок", что в Москве завелись гигантские крысы, что в супермаркетах нам подсовывают яд вместо еды, и т.д. И не столь важно, сколь глупы или необоснованны эти слухи, – важно то, что фактически всякая пресса теряет право на свободу высказывания – и серьезная аналитическая, и "желтая".

Мало того, под закон о панике могут попасть и сами власти. Например, в начале памятных событий в Южной Осетии официально утверждалось, что погибло более 1,5 тыс. человек. В результате же погибших оказалось в 10 раз меньше. Надо ли давать 10-летний срок заключения распространителям таких слухов?

Остается лишь надеяться, что «антипаникерская» инициатива не получит поддержки депутатов Госдумы.