Верующие выразили мнение, что на выставке имеет место осквернение христианской святыни – креста. Они также сообщили в заявлениях, что испытывают моральные страдания от произведения Чепменов: напомним, что мотив "моральных страданий" потерпевших был одним из главных в обвинениях девушек из Pussy Riot, и подавшие заявления петербуржцы явно это знали.

В итоге прокуратура устроила проверку в Эрмитаже на предмет экстремизма выставки – в истории музея, да и, кажется, всех российских музеев (если не считать истории с музеем Сахарова, где проводилась выставка "Осторожно, религия!") это первый подобный случай.

Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский сообщил журналистам, что отправил письмо генеральному прокурору России, в котором просит принять меры и не мешать работе музея, а также заявил: "Это культурная деградация нашего общества. Это доносное использование общественного мнения. Ничего кощунственного здесь нет, а явное желание испортить настроение в городе есть".

Неожиданно М.Пиотровского поддержал министр культуры В.Мединский, заявивший, что в выставке "нет вообще никакого криминала", и что "если у человека испорченный взгляд, то можно там увидеть, что угодно". Он также заметил, что доверяет художественному вкусу директора Эрмитажа Михаила Пиотровского и научной команде музея, хотя сам выставки не видел.

В итоге проверка завершена. «Никаких нарушений не выявлено», - сообщили "Интерфаксу" в пресс-службе прокуратуры Санкт-Петербурга.

В принципе, конфликт деятелей искусства с религиозными кругами неизбежен и характерен для всех демократических стран. Сама природа религиозных институтов противостоит современному искусству с его постмодернистскими принципами, в немалой степени построенными на ироничном выворачивании и осмеивании сакральных символов, неожиданных их сочетаний. Во многих произведениях современного искусства консервативные верующие находят оскорбительные для себя моменты. Однако в цивилизованном обществе такие конфликты регулируются гораздо более мирно, поскольку там реально действуют права человека на свободу самовыражения, и любая агрессия будет пресекаться законодательно. В России же, далеко еще не достигшей уровня цивилизованности, погромы в галереях и плевки в кураторов выставок не вызывают особого удивления. Более того, иногда свободное творческое выражение художника приравнивается к экстремизму, поскольку считается оскорблением религиозно-национальных чувств.

Не случайно Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия) высказала критическое мнение по поводу Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», указав, в частности: "у Комиссии имеются сильные сомнения по поводу правомерности включения некоторых видов деятельности в список «экстремистских». И действительно, тогда как некоторые определения ссылаются на понятия, которые относительно хорошо определены в других законодательных актах Российской Федерации, некоторые другие определения… слишком широки, недостаточно ясны и допускают различное толкование. Кроме того, тогда как определение «экстремизма», приведённое в Шанхайской конвенции, – как и определения «терроризма» и «сепаратизма», – содержит в качестве существенного элемента применение насилия, по-видимому, некоторые виды деятельности, определяемые как «экстремистские», не содержат в себе элемент насилия". Применительно к ст. 1.1, п.3 («возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни»), Комиссия отметила: "В пункте 3 экстремистская деятельность определена менее чётким образом, чем в предыдущей редакции Закона (2002 год). В редакции Закона 2002 года деятельность, чтобы попасть под определение, должна быть «связанной с насилием или призывами к насилию». Однако текущее определение («возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни») не упоминает признак насилия, так как он был изъят. Согласно отчётам неправительственных организаций…, это привело на практике к применению суровых антиэкстремистских мер на основании Закона об экстремизме и (или) Уголовного кодекса… Венецианская комиссия придерживается мнения, что для того чтобы «возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни» считалось «экстремистской деятельностью», в определении должен явно упоминаться элемент насилия". И, добавим, поскольку в художественных произведениях элемент насилия отсутствует, то они вряд ли могут быть отнесены к экстремистским.

То же самое Комиссия отмечает и по поводу "экстремистских материалов", к которым могут быть отнесены художественные произведения: "Учитывая широкое и довольно неточное определение «экстремистских документов» (статья 1.3), Венецианская комиссия озабочена отсутствием в Законе каких-либо критериев или указаний по поводу того, каким образом документы могут быть отнесены к экстремистским, и считает, что это открывает дорогу использованию и злоупотреблениям. На основании официальных источников Комиссия осведомлена о том, что решения судов неизменно основываются на экспертизе рассматриваемых материалов, и что их можно обжаловать. Тем не менее, она полагает, что в отсутствие в Законе ясных критериев остаётся слишком широкий простор для оценок и субъективных толкований – как в плане оценки материалов, так и в плане применения соответствующей судебной процедуры. Согласно неправительственным источникам, существование федерального списка экстремистских материалов привело к применению в последние годы непропорциональных антиэкстремистских мер".

Тем временем, словно подтверждая выводы Венецианской комиссии, антиэкстремистское законодательство применяется очень часто необоснованно: продолжаются обвинения художников в экстремизме со стороны граждан и заводятся уголовные дела, в список экстремистских материалов зачисляются древние священные книги и современные научные труды.

Так, согласно решению Ленинского суда г. Оренбурга были признаны экстремистскими 65 книг мусульманских философов и религиозных деятелей. На вынесение решения суду потребовалось всего 20 минут, а на психолого-лингвистическую судебную экспертизу специалистам из Казанского межрегионального центра экспертиз потребовалось 20 дней. Согласно этому решению, в июле 2012 г. в число книг, запрещенных к распространению на территории России, попало известное сочинение  мусульманского философа XI века Абу Хамида аль-Газали «Весы деяний».

Отличился тот же Ленинский суд и тем, что отметил в качестве экстремистской брошюру Сергея Беликова «Бритоголовая культура» — сокращенный вариант пособия, первоначально предназначавшегося для помощи работникам правоохранительных органов при идентификации скинхедов.

Были признаны экстремистскими:

- расследование «Английская болезнь» Била Буфорда — американского журналиста, изучавшего среду английских футбольных фанатов изнутри (в «Федеральном списке экстремистских материалов» перепутана даже его фамилия);

- книга Аятоллы Имама Хомейни «Завещание»;

- "печатное издание" Юрiй Шаповал, Володимир Пристайко, Вадим Золотарьов «ЧК — ГПУ — НКВД в Украiнi: особи, факти, документи» (п. № 1152). Это издание является справочником, подготовленным группой украинских исследователей на высоком научном уровне;

- исторический труд «Застольные беседы Гитлера. 1941—1944 гг.» Хью Тревор-Ропера;

- сочинения Рона Хаббарда;

- издания «Свидетелей Иеговы»;

- сочинения мусульманского проповедника Саида Нурси.

Нередки и факты необоснованного привлечения работников культуры к ответственности за якобы "экстремистскую деятельность". Так, директор Смоленской областной универсальной библиотеки им. А.Т.Твардовского Ольга Мальцева была привлечена к ответственности в связи с тем, что в результате проверки, которую проводили сотрудники УМВД, было обнаружено и изъято пять книг, включенных в «Федеральный список экстремистских материалов», которые выдавались пользователям библиотеки. Но ведь где-то должны храниться и такие книги, хотя бы для работы с ними специалистов-историков. И "Майн Кампф", и «Протоколы сионских мудрецов», и современные тексты любого толка должны оставаться доступны как предмет изучения. Соответствующая законодательная база на этот счет так и не проработана.

Директор Московского бюро по правам человека Александр Брод: «Все указанные случаи должны рассматриваться в строго правовом поле, и для этого нужно значительно усовершенствовать законодательство. Нужно точнее определить понятие художественного пространства, в которое не могут вторгаться посторонние, и ограничить ущерб для сторонних граждан реализацией тех или иных художественных проектов. Следует точнее определять признаки причисления материалов к экстремистским, максимально сузив этот список. Но настоящих успехов на этом пути можно добиться только тогда, когда само общество станет образованнее и толерантнее. Пока же идет поток жалоб – против постановок "кощунственных" опер в Москве и Петербурге, "кощунственных выставок" (особенно связанных с именем Марата Гельмана), концертов приезжих рок-звезд. Эта тенденция сочетается со срыванием "кощунственных" футболок, запретом "кощунственных" спектаклей».